Принц на белом коне - Анатолий Галкин

Он попытался сесть на подоконник, но онемевшее тело не слушалось. Всё застыло, как на «Медном всаднике»… И только через минуту оттаяли и возродились к жизни пятки. Потом задрожали колени, потом ляжки.

А затем – всё выше, и выше, и выше!

Бобров спрыгнул с подоконника и сделал неуверенный шаг… Потом еще три!

Ноги сами вели его в нужное место. Этот растяпа «Сильвер» не только не запер дверь, не только не выключил свет, так он еще и не прикрыл дверцу сейфа со львами.

Добравшись до этой банковской реликвии Аркаша тихо завыл от роя разнородных чувств. Они, как злые бразильские пчелы налетали с разных сторон и пищали, кусали, жалили.

Тут был и авантюризм, и страх, и честность, и жадность, и благородство, и здравый смысл…

Более того – эти налетчики нашептывали в оба уха совершенно противоположные советы. Если всё суммировать, то рекомендаций было две – или взять то, что на полках, или не брать!

В сейфе лежали пачки иностранных денег и папки с документами…

Аркадий чуть успокоился и начал усиленно думать…

Он был не дурак! Он когда-то играл Гамлета.

Так!.. Красть, конечно, нехорошо. Но сейчас надо размышлять не как мягкотелый интеллигент, а как милицейский агент «Качалов»…

Хозяин кабинета кто? Он – преступный авторитет «Сильвер»… И сейчас производится не кража, а выемка секретных документов. Почти так, как в фильме «Подвиг разведчика».

А деньги можно и не брать!.. Но можно и взять. Как вещественные доказательства.

Рядом на стуле лежала большая спортивная сумка с каким-то барахлом Сереброва.

Аркаша резко раздернул молнии и грубо вывалил вещи на пол… Двумя движениями он выгреб в сумку содержимое сейфа. Сначала с нижней полки, а потом с верхней.

В последний момент Боброву показалось, львиные морды смотрят на него укоризненно.

В последний раз вот так нахально их грабили в ноябре 1917 года…

Аркадий не помнил, как он прикрыл сейф, выключил свет в кабинете, захлопнул дверь и побежал по коридору.

В знакомом туалете он распахнул окно и прыгнул вниз, в темноту парка…

Он приземлился на море анютиных глазок, растущих в пухлой и мягкой земле.

Аркаша полз, стараясь не встретиться с Серебровым, который только что проводил киллера Артура…

Вот она железная дверь в заборе! Она закрыта на внутренний засов. Это значит, что прощание завершилось, и путь открыт!

Аккуратно смазанный засов открылся без скрипа.

Перед артистом распахнулась железная дверь, и на него пахнуло прохладным воздухом свободы.

* * *

Полковник Корсак не был молодым человеком. Не старик, но вполне пожилой мужчина…

И он до сих пор он не был на телевидении ни разу.

Нет, в молодости он несколько раз был в здании Останкино, но всё по уголовным делам.

Один раз разбирали дело о хищении шубы у певицы. При этом похищенное нашли, а злодея нет…

В другой раз зритель на записи шоу учинил форменное хулиганство. Требовал демократии, прямого эфира и свободы слова… Корсак даже разбираться не стал! За такие слова клиент сразу угодил в психушку…

Это было недавно, но этот либерал, честное слово, псих!.. Нормальный человек даже не подумал бы такое!

Раз ты живешь в свободной России, то сиди тихо и не размышляй…

Но всё это было несколько лет назад. И всё это связано с уголовщиной. А в качестве гостя Корсак не был на ТВ ни разу.

И вдруг вчера звонок!.. Известный ведущий шоу Сережа Шувалов позвонил сам и пригласил на запись передачи.

Шоу Шувалова – это десятки миллионов зрителей! Завтра тебя будут узнавать в каждой подворотне!.. Это такое событие, что до конца жизни можно вспоминать.

Правда, передача немножко шумная, пошлая и скандальная. Но сейчас всё ТВ такое!

Сергей назвал свое шоу простенько и знакомо – «Давайте жить дружно». Он приглашал людей, которые давно и очень крепко поссорились… Так вот, Шувалов пытался на своей передаче всех помирить.

Но на самом деле он незаметно сыпал соль на раны и «раздувал чуть затаившийся пожар».

Его клиенты вспоминали былые обиды и начинали ругаться с новой силой… Они орали, перебивая друг друга, а публика была в восторге, чувствуя себя правильной, чистой и непорочной…

Всегда приятно смотреть, когда ругают кого-то, но не тебя!

Корсак надеялся, что эта передача будет поспокойней.

Он понял Шувалова, что речь пойдет о пропавшей книге Озерова, о том самом ноутбуке…

И кого тут надо мирить?.. Всех участников! Всех униженных и оскорбленных.

Обижен писатель и его читатели.

Обижен издатель Рублев, который хотел, как лучше, а его задержали.

Обижена милиция, которую впутали в этот творческий процесс.

Обижен лейтенант Ломакин, который попал под шальную пулю.

Обижена талантливая Надежда Врангель, которую в прессе изобразили только, как неудачную любовницу Озерова.

И, почему-то, обижена жена Озерова…

Вот всех этих лиц Сергей Шувалов собирался примирить, и закончить передачу традиционным возгласом: «Ребята, давайте жить дружно»…

Полковник Корсак не сразу понял, что в записи шоу всё пошло наперекосяк…

Вначале много говорил Рублев. Он заверял, что пострадал невинно, что главное для него – искусство, что он за своего читателя готов голову положить.

Потом пришлось докладывать самому Корсаку… Он говорил испуганно, тихо и невнятно. Так смущенно, что Шувалов прервал запись и начал репетировать с полковником отдельно…

В конце концов, Алексей Борисович довольно сносно сказал, что Рублева задержали законно, но неправильно. Зато быстро разобрались и его выпустили… Но освободили его временно – под подписку о невыезде… Всё потому, что ситуация страшно запутанная.

Рублев – он человек хороший, но задержан ночью в чужом доме, замешан в краже ноутбука и стрелял в сотрудника… А все остальные – хорошие люди, но каждому своё.

Примерно так описал фабулу Корсак.

Но это были лишь цветочки!

Шувалов наскоро помирил Озерова с законной женой, а затем пригласил на почетное место Надежду Врангель.

Тридцатипятилетняя женщина знала себе цену. Она показала себя в разных ракурсах и томным голосом сообщила, что мир спасет красота, которую ласково держат в своих руках талантливые люди…

И сразу Надежда начала хвалить Озерова, как крепкого гения с большим потенциалом сочинителя и человека.

Народ у нас не дурак! Он быстро намек понял и захихикал.