Братство смерти - Эрик Джиакометти

— Отфор, — перебил его Антуан, — я видел комнату твоего сына.

Воцарилось молчание. Голос стал уставшим, обезличенным.

— Моего сына Алекса, да, и что? Ты хочешь отыграться на нем, ты, полицейский…

Антуан колебался. Разговор происходил на фоне какого-то глухого шума, словно его собеседник шел в толпе. Он решил продолжить свою игру.

— Нет. Я никогда не причиню зла ни брату, ни его семье. Ты посвященный, как и я.

— Посвященный, да. Но не как ты. На меня возложена миссия, и я ее выполню. Впрочем, я приближаюсь к цели.

Марка было необходимо выиграть время, чтобы он смог идентифицировать этот шум. Эту чехарду посторонних голосов, вклинивавшихся в разговор…

— Тебе нечего больше сказать? Ты молчишь, брат мой? Ты отдаешь себе отчет, что я близок к разгадке. Я в двух шагах от нее!

Убийца изводил его. Антуан решил уничтожить иллюзию.

— Ты сумасшедший, Отфор.

Внезапно, словно убийца отстранил телефон от уха, Антуан отчетливо услышал женский голос, который выделялся среди хора прочих восклицаний: «Please look at the bottom. 320 metres. Mister Eiffel said that…»[24]

Антуан вскочил, бросил банкноту на стойку и выбежал на улицу. Когда он искал глазами такси, до него донесся ледяной голос убийцы:

— Как только я разгадаю тайну, Марка, я тебя убью. Присоединяйся ко мне, если у тебя на это хватит смелости.

Париж, Марсово поле, памятник, посвященный правам человека

Через мгновение он будет обладать настоящим богатством: абсолютной тайной золота. А также философским камнем и порошком для его получения. Почему полицейский заговорил с ним о его семье? Почему? На какое-то время мысли в его голове перепутались. Хватит задавать вопросы. Пора взять себя в руки. Надо завершить миссию.

Он подошел к памятнику, посвященному правам человека, похожему на египетский храм. Именно он был выгравирован на столбе в пещере под Нью-Йорком. Брат по крови вспомнил стихи Бодлера:

Природа — строгий храм, где строй живых колонн

Порой чуть внятный звук украдкою уронит.

Разумеется. Но он сумел расслышать послание столбов, отделить истину от вымысла и победить темные силы, осмелившиеся встать на его пути. Он обогнул памятник и последовательно нажал на три символа. На пеликана, треугольник и шпагу. Дверь повернулась на петлях. Брат по крови даже не взглянул на зал с пустыми стенами. Его внимание было обращено на лестницу, ступени которой уходили в подземелье. Он закрыл дверь и подошел к отверстию.

Он уже было собрался поставить ногу на ступень, как вдруг инстинктивно отпрянул назад. Внизу горел свет.

Его сердце бешено забилось, по венам растекся адреналин. Если он не является Избранником, возможно, его сейчас поразит молния. Но он был призванным, тем, кому была обещана тайна. И он стал спускаться решительным шагом.

Помещение освещалось слабо, но брату по крови хватило одного взгляда, чтобы понять, куда он попал. В каждой из четырех стен имелось отверстие в форме бойницы, откуда исходил луч света, прямой узкий электрический пучок, напоминающий клинок. Четыре луча пересекались в центре комнаты, там, где возвышалась странная конструкция. В воздухе летала золотая пыль.

Брат по крови сделал шаг вперед. Он узнал алхимическую печь. Очаг в форме ниши, остов из огнеупорного кирпича, а наверху — атанор, стеклянное чрево, где рождался философский камень. Конечное вещество, которое позволяло преобразовывать любой металл в чистое золото.

Брат по крови бросился вперед. Атанор был пуст.

— А что ты думал? Что камень до сих пор находится там?

Из угла комнаты, словно из гробницы, раздался голос.

Убийца прижался к стене. Из мрака появился человек. Седой, но без единой морщины на лице. Его узкие глаза напоминали глаза лисицы, поджидающей добычу.

— Кто вы?! — завопил убийца, размахивая ножом.

— Ты прекрасно знаешь, кто я. И я знаю, что ты наследник Сеневьеров. Мне уже давно известно о вашей семье все. И ты находишься в святилище, которому нет равных.

— Ты лжешь!

— Нет. Эта лаборатория существует на протяжении многих веков. Именно здесь Никола Фламель ставил алхимические опыты через много лет после того, как расшифровал Книгу Адама. В те времена это было тихое местечко, далекое от суеты его квартала. После смерти алхимика дом был разрушен, а подвал, где находилась его лаборатория, опечатан. Время постепенно делало свое дело. Когда было принято решение об участии в строительстве статуи Свободы и Эйфелевой башни, один из потомков сделал на столбах в пещере надпись, указывавшую на местонахождение лаборатории. Да ты сам это видел!

— Ты опять лжешь! Столб был воздвигнут более столетия назад, а памятник, в котором мы находимся, появился в 1989 году!

— Этот памятник является точной копией рисунка, выгравированного на столбе под статуей. Временной ориентир, конструкция, помогающая найти лабораторию Фламеля. Женщина — это Флора де Сеневьер, а ребенок символизирует знание. Мужчина, который на них смотрит, — не кто иной, как Никола Фламель.

— Я тебе не верю. Где золото? Чистое золото?

Андреа Консюржанс показал пальцем на потолок и сказал хриплым голосом:

— Разве ты не видишь послание? Разве ты не понимаешь знаки? Права человека превыше золота, всего золота мира. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Я об этом очень долго беседовал с архитектором, когда тот проектировал свой памятник…

Убийца с угрожающим видом подошел к Андреа.

— Последний раз спрашиваю: кто ты?

Андреа Консюржанс провел ладонями по лицу.

— Я четвертый потомок. Тот, кто полностью владеет тайной. Живая память судьбы, объединившей наши четыре семьи.

Брат по крови разразился нервным смехом.

— Ты всего лишь жалкий, выживший из ума старикашка, чье место в морге!

— В гораздо меньшей степени, чем ты. Увы, твоя кровь унаследовала гены безумия. Безумия, корни которого уходят во тьму веков. В те времена, когда некую Флору де Сеневьер изнасиловал дьявол, называвший себя палачом. И вот сейчас, почти через семьсот лет после того, как Фламель получил философский камень, это безумие вновь проснулось.

Брат по крови задыхался. Но он преодолел столько препятствий, раскрыл столько тайн, пролил столько крови вовсе не для того, чтобы остановиться в последний момент.

— Где философский камень, тот, что превращает металл в алхимическое золото?

Андреа подошел к пустому атанору.

— Камня осталось очень мало, и я тебе скажу почему. Братья, которые в век Просвещения создали наше братство, никогда его не изготавливали. Они просто хранили наследие Фламеля.