Тюрки или монголы? Эпоха Чингисхана - Анатолий Оловинцов

В этих историях, таких разных, отразилось само время. И политика, и любовь, и родство с полным подчинением себя возникшим родственным узам, и служение князю, и несогласие с ним, и уход в другие пределы, и выражение своего взгляда на происходящее в слове, в литературе… И это решительно далеко от черно-белой картины непрерывного и постоянного противостояния, какую внушали нам позднейшие историки и идеологи» [9, с. 142].

В связи с изложенным по затронутому вопросу о взаимоотношениях русских князей и ордынских ханов, как мне думается, уместно здесь привести некоторые суждения относительно побратимства князя Александра Невского и Сартака, сына Батыя. Некоторые историки дошли до того, что утверждают, будто бы Александр Невский стал приемным сыном Бату-хана. Практически, да и по религиозным соображениям такого явления не должно быть. Ни в одной из известных русских летописей ничего подобного не зафиксировано.

А вот относительно побратимства с Сартаком теоретически вполне могло быть. Явление побратимства двух воинов – это не только священный ритуал, а жизненно важная необходимость. Не только в бою, но и в любой вооруженной стычке при встрече с противником, если два воина станут друг к другу спиной, подстраховывая друг друга, и будут виртуозно размахивать мечами, то они будут недоступны для окружающих и свободно могут выйти из любой переделки.

Как в глубокой древности, так и в средние века, явление побратимства среди воинов широко и повсеместно практиковалось. Это было одним из условий выживания в то время. Археологические находки подтверждают этот ритуал. Например, золотая бляшка с изображением скифов, совершающих обряд побратимства (Эрмитаж, IV в. до н. э.). В задунайской Болгарии найден золотой ритон с двумя носиками (IV в. до н. э.) для удобства совершения обряда побратимства двух воинов. Александр Невский 5 раз ездил в Орду, вполне мог подружиться с Сартаком, сыном Батый-хана и, вполне естественно, в духе того времени, совершил обряд побратимства с сыном хана. Только и всего. И в этом упрекать князя нельзя – история его выбор полностью оправдала.

Еще в 1925 году евразиец Г.В. Вернадский в Берлине опубликовал свою статью «Два подвига Александра Невского». Суть его научной статьи: «Основная опасность для Православия и своеобразия русской культуры грозит с Запада, а не с Востока, от латинства, а не от монгольства. Монгольство несло рабство телу, но не душе. Латинство грозило исказить самое душу.

Два подвига Александра Невского – подвиг брани на Западе и подвиг смирения на Востоке – имели одну цель: сохранение православия как нраственно-политической силы русского народа.

Цель эта была достигнута: возрастание русского православного царства совершилось на почве, уготованной Александром. Племя Александрово построило Московскую державу» [26, с. 499, 508].

Современный российский исследователь Валерий Захаров подводит итог: «Не Русь, как щит, заслонила Европу от монголов, а Монгольский улус спас молодую Русь от поглощения Европой» [там же, с. 529].

«После захвата крестоносцами Константинополя (1204 г.) усилился натиск Римской церкви на Русь. Доходило до того, что папа Гонорий III и вслед за ним папа Григорий IX объявляли на Руси экономическую блокаду. То есть запрещали соседним государствам торговать с русскими городами, в первую очередь – оружием и продовольствием. Тогда же, в самом начале XIII века, их устами русские были названы «врагами веры», а в 1256 году объявлен «крестовый поход против схизматиков и татар», то есть против Руси и Орды. И наконец, уже папа Климент VI отчеканил формулу противостояния Рима и Руси. «Русские – враги католической церкви», – написал он твердой рукой. И шведские, и немецко-орденские, и литовские походы на Русь возбуждались и координировались из одного центра» [9, с. 73].

Видимо, здесь уместным будем рассмотреть двоякую роль в поведении русского князя Даниила Романовича Галицкого.

На требование татарского посла: «Дай Галич!», Даниил сильно опечалился. К войне он не был готов. Вынужден был поехать к Батыю на поклон. Даниил знал, куда он едет и что его там ждет. Предварительно посланные гонцы князя привезли ему охранную грамоту и сообщили тонкости придворных церемоний татарского двора. Галицко-Волынская летопись повествует нам об этом визите со своей точки зрения, игнорируя какой-либо интерес к реальным проявлениям чужой культуры; здесь поклонение какому-то кусту, дьяволу, солнцу, луне, огню, питьё черного кобыльего молока-кумыса и другие мерзкие кудеснические пустословия. О, злее зла честь татарская! И как бы не было ему христианину пренеприятно, все татарские обычаи он беспрекословно выполнил. Собственная жизнь и «стол» дороже всего. «Пробыл князь у них двадцать пять дней, был отпущен, и поручена была ему земля, которая у него была. Он пришел в землю свою, и встретил его брат и сыновья его, и был плач об обиде его и большая радость о здравии его» [126, с. 239].

Но впоследствии князь Даниил Галицкий соблазнился посулами Римского Папы, принял католичество и получил сан «Русского короля». После смерти Даниила Галицко-Волынская Русь была разделена между Польшей и Литвой (1349 г.), а впоследствии полностью отошла к Польше. На пять веков! А Московское княжество выстояло (см. чуть выше).

Что значило в то время быть монголом и подчиняться законам Великого хана?

Современный исследователь А.Г. Юрченко на этот счет высказался следующим образом: «О включении князя Даниила в систему монгольской иерархии, где этническое происхождение не имело никакого значения, и монголом становился каждый, кто обретал место в новой социальной группе. Термин «монгол» был имперским политомимом, видеть в «превращении» русского князя в татарина некий этнический аспект, насильственную смену стереотипа поведения – просто не понимать суть вопроса. Монгольская империя была открытой системой, ориентированной на включение и адаптацию новых групп. Быть монголом означало подчиняться императивом «Великого монгольского государства» [126, с. 238].

«И на протяжении всего «монголо-татарского ига» русский человек был и остался русским благодаря толерантности монгола, который не навязывал ему своё «житиё», как швед или немец» [137, с. 95].

Естественно, у всех на слуху возникает один из главных вопросов: сколько же платила Русь Орде в денежном выражении?

Сохранилась духовная грамота Дмитрия Донского, в которой точно указан размер «выхода» – дани Золотой Орде в денежных суммах, в рублях. С Вереи, например, 22,5 рубля, с Суходола, Смоляны и Скирменской слободы – по 9 рублей, со Звенигорода и Звенигородской волости – 342 рубля, а всего Московского княжества – 960 рублей.

А вся Русь в XIV веке платила 5000 рублей. При тогдашнем населении 5 000 000, в итоге получается – 0,1 копейки с человека. Тогда на копейку можно было купить пуд хлеба [9, с. 76].

Такая ситуация сложилась к концу XIV века, после Куликовской битвы. А в XIII веке, как и везде, согласно законов Чингисхана побежденные платили «десятину», десятую часть от всего своего имущества.

В этом же завещании Дмитрий Донской высказал свое заветное желание и надежду всего русского народа: «А переменит бог Орду, дети мои не имут давати выхода в Орду, и который сын мой возьмет дань на своем уделе, то тому и есть» [9, с. 177]. Что впоследствии и произошло. С 1472 года Русь прекратила выплату дани Орде.