Сады Солнца - Пол Дж. Макоули

– Радар может принадлежать «призракам».

– Придется рискнуть, – сказала Невес.

В ее голосе все сильнее слышалось напряжение – но она оставалась спокойной, словно выполняла тренировочное упражнение. Лок глядел в ее лицо, в темно-карие глаза, закрытые лицевой пластиной, недосягаемые. Он говорил о том, чем они займутся, когда вернутся на Землю, но Невес приказала заткнуться, чтобы экономить воздух. Они висели, сцепившись. Лок видел, как затуманивается ее взгляд, и попросил ее не засыпать. А затем сказал себе, что она всего лишь спит.

Он говорил и говорил с ней. Во рту пересыхало, и, хотя Лок то и дело тянул воду, она не утоляла жажды. В конце концов он прекратил пить, боясь, что вода кончится раньше воздуха. Лок включил радио – но никого не обнаружил. Звезды медленно кружили вокруг. Лок крепко сжимал капитана Невес. Он понимал, что умрет, – но ему было наплевать. Он в любое время мог отключить обмен воздуха. Без него уровень углекислого газа постепенно поднимается, появляется сонливость, приходит забытье – и смерть. Неплохая тихая смерть.

Лок больше не видел станции. Из всех звезд вокруг ярчайшей было Солнце, за которым неотрывно следовал голубой серпик Нептуна. Он восходил у левого колена, миновал бедра, плечи, исчезал над головой.

Наверное, Лок уснул, потому что вдруг послышался голос. Лока захлестнула радость. Невес! Она очнулась!.. Но голос был чужой, звавший по имени его и капитана.

Сбоку сверкнуло, включилось и выключилось бледное пламя выхлопа, и Лок внезапно понял, что между ним и Несо повисла тень. Она разрослась, приобрела очертания. Корабль. Фрейтер вернулся…

Нет, это не его тонкий как бритва профиль, но нечто прямоугольное, тяжелое – подобравшийся вплотную буксир дальних. Лок включил аварийный маяк и нашлемный фонарь, направил на корабль. Вблизи хорошо виднелся каркас грузового трюма, округлое окно рубки. Различались даже дефекты черной краски, местами облупившейся и показывающей розовое нутро под ней.

У подбородка вспыхнул огонек. Кто-то пытался заговорить по общему каналу. Лок переключился на него, сказал, что сам жив и невредим, но партнеру нужна помощь.

– Поспешите, пожалуйста, – взмолился Лок.

– Сейчас будем, – пообещал женский голос.

Лок вздрогнул. Это была Мэси Миннот.

Свободные дальние убегали к Солнцу – восемь кораблей, триста с небольшим душ. Те, кто выжил на станции переговоров, и те, кто сумел покинуть колонию за час, данный на сборы «призраками». Их корабли сели рядом с поселком перед атакой на бразильский фрейтер. Дроны с тепловыми копьями тут же принялись выкашивать поля вакуумных растений вокруг Стремления, а на алмазный купол колонии спроецировали послание десятиметровыми буквами. Свободным сообщалось, что объявлена святая война за освобождение Внешней системы от оккупантов. Свободные дальние могут присоединиться к ней – либо немедленно покинуть систему Нептуна. Свободные попытались выйти на связь с «призраками» и обнаружили: то же самое известие все время передается по всем каналам. Ньют рассказал Мэси, что буквально за минуту взял мешок с аварийным набором всего нужного, заранее подготовленный на случай срочной эвакуации, подхватил близнецов и кинулся прочь по туннелю, к «Слону», чтобы запустить реактор и сняться до истечения срока ультиматума.

– Настоящее совсем не походило на наши репетиции, – добавил Ньют. – Хан и Хана понимали, что мы не играем, но справились отлично. Никаких капризов. А когда мы забрались в «Слон», Хана спросила, умрем ли мы. Она была очень напугана. Хан, конечно, тоже перепугался, но прямо скакал от возбуждения. Ведь приключение. А девочка знала, что все висит на волоске. Я не мог объяснить детям, за что нас так. Черт возьми, ну какие же скоты эти «призраки»! Зачем было так? Они же могли просто попросить!

– Они? Попросить? Им это даже не пришло в голову, – сказала Мэси. – Думаю, они посчитали, что проявляют к нам уважение. Ведь нам дали возможность свободно выбирать. Они не хотели ничего обговаривать с нами. По их мнению, присоединиться или нет – вопрос веры. А веру не обсуждают.

– А ведь многие остались. Слишком многие.

– Может, они подумали, что «призраки», в конце концов, правы, – заметила Мэси. – Но скорее, их ужасала необходимость бежать в никуда и снова начинать на пустом месте.

– Ты поразительно миролюбива. А ведь они пытались убить тебя.

– Как мне еще относиться к произошедшему? Мы согласились встретиться с дипломатами Великой Бразилии и Европы, Сада Селене сказала, что мы сделали правильный выбор. Она не имела в виду, что наш выбор был наилучший для наших интересов или морально правильный. Она имела в виду, что такой ответ хорошо укладывается в их, «призраков», стратегию, в их видение настоящего и будущего. «Призраки» делают то, что считают необходимым для поворота истории в нужном направлении. Потому с «призраками» нет смысла спорить, а уж тем более злиться на них. Они безумны – но не так уж злы и плохи.

– Нет, так уж, – сказал Ньют. – На все сто.

– А что ты ответил Хане?

– Когда она спросила, умрем ли мы?

– Да, – подтвердила Мэси.

– Я ответил, что мы собираемся искать тебя.

– И вы нашли.

– Именно, – подтвердил Ньют.

– Мы выжили.

– Мы выжили.

– И пойдем дальше, – сказала Мэси.

– Само собой.

Все на кораблях беглецов были усталыми, измученными донельзя. Когда Идрис Барр с Ньютом предложили новое место, все согласились почти без споров. Возвращаться в систему Урана нельзя – она, скорее всего, охраняется бразильскими дронами. К тому же, как показал опыт, там особо не спрячешься. Но, хотя настроение было хуже некуда, люди еще не дошли до того, чтобы мыслить о сдаче в плен властям альянса. И потому маленький разномастный плот вышел из плоскости эклиптики на рандеву с Нефелой, объектом, относящимся к классу «кентавров», то есть обращающимся по переменным орбитам между Юпитером и Ураном.

Некоторые «кентавры» – планетоиды, другие – ядра уже не активных либо гаснущих комет; все их выбросило из пояса Койпера после столкновения с тамошними карликовыми планетами. Нефела, один из крупнейших «кентавров» – грубой формы эллипсоид с главной осью длиной около двухсот километров, с темно-красной поверхностью, богатой тиолинами, зернами оливина, метановым льдом и углеродной сажей. Нефела вращается вокруг Солнца за девяносто один год, с апогеем, обращающимся внутри орбиты Сатурна, и перигеем, касающимся орбиты Урана. Нефела только что прошла перигей и направлялась к Солнцу. Сейчас она была в полутора миллиардах километров от Сатурна – десятикратное расстояние от Земли до Солнца.

Свободные дальние вышли на орбиту Нефелы спустя пятьдесят восемь дней после того, как покинули систему Нептуна, и сразу принялись за работу. Люди обрадовались занятию. Уязвленную гордость как нельзя лучше лечила потребность решать простые насущные проблемы инженерии и добычи материалов изо льда и древнего осадка на нем: проблемы извлечения полезного из окружающего.