Чисто семейное дело - Юлия Федотова

Из дневника Хельги Ингрема

Каждый день мы говорим себе, что хуже быть уже не может, а на следующий день понимаем, что снова ошиблись.

Мне кажется, я за всю свою сознательную жизнь столько мечом не махал, сколько за шесть дней в этом лесу! Окаянные кусты растут плотно, будто в хорошей живой изгороди. Тысячи, тысячи шагов живой изгороди — от этого можно сойти с ума!

Для ночлега вырубаем поляну такой ширины, что на ней свободно можно было разместить целую сотню, однако до утра все равно зарастает. Рубим ночь напролет, посменно.

Коридоры смыкаются все быстрее — идешь и слышишь, как шелестят за спиной отрастающие ветви. Энка мучается клаустрофобией. Ильза и Урсула просто ревут, стоит одной начать, вторая подхватывает. Меридит их ругает: «Воины называется!» По-моему, она к ним порой слишком строга.

Аолен говорит, что весной, в цвету, эти заросли должны выглядеть просто великолепно. Не спорю. Но сейчас стоит глубокая осень, лес гол и безобразен. И скелеты в кустах его отнюдь не украшают. Первого мы нашли вчера, около полудня. За сегодняшний день встретилось еще три, с виду вроде бы человечьи. Думается, несчастные вот так же, как и мы, пробирались сквозь чащу, но перестали сопротивляться, обессилев или просто заснув, застряли в кустах, не смогли выбраться и погибли от голода и жажды. Просто жуть! Врагу не пожелаешь!

Энка считает, все они были принцами и рыцарями. Каким-то образом преодолев чары забвения, несчастные догадались, что содержание романа о Спящей красавице не художественный вымысел, а жестокая реальность, и, по благородству натуры, полезли спасать заколдованную деву. Тут им и конец пришел. Очень грустная история. Хочется верить, что с нами подобное не произойдет. Последнее из мест, где мне хотелось бы помереть, — это куст шиповника.

Но вообще, несмотря на все страсти, интуиция (будем надеяться, это именно она, а не пустые надежды) подсказывает, что мы на верном пути. Логично предположить, что лес густеет именно по направлению к запретному, охраняемому им месту, то есть к зачарованному замку. Подле его стен плотность колючей растительности должна достигнуть максимума, зато внутри, боги дадут, станет легче.

Все. Больше писать не могу — моя очередь рубить…

Да! У меня родилась очень ценная идея насчет клиента. Как только он сделает свое, с позволения сказать, дело и станет больше не нужен, я сразу воплощу ее в жизнь! Скорее бы!..

Ужасная мысль! Я забыл про пиявок для профессора! Не представляю, как теперь бы…

Эта запись была последней из всех, сделанных магистром Ингремом в Неммлехских чащах.

Интуиция его не подвела. Следующий день оказался самым страшным. Кустарники свились плотными клубками, поднялись в рост высоких деревьев, ощетинились колючками всех сортов и размеров: прямые острые шипы в полпальца длиной, загнутые кошачьим когтем крюки, ряды мелких частых игл… Кусты были изменены настолько, что определить их природу стало невозможно: не шиповник, не терновник — совсем другие растения. Растения-убийцы. На их верхних ветках висели тельца мертвых птиц, у их корней не росло ни сухой былинки, лишь черная голая земля. Они умели двигаться: так и норовили захлестнуть ноги, впиться шипами в лицо, вцепиться в волосы… Казалось, они чувствуют кровь и тянутся к ней. Или это страх и боль привлекали их?

Это было настоящее сражение, тяжелое и кровавое, с противником беспощадным, неуязвимым, не знающим страха и усталости. Люди и нелюди выбивались из сил, а кусты — что им сделается? На месте отрубленных ветвей тут же вырастали новые. Коридор… впрочем, не было уже никакого коридора, смыкался прямо за спиной. И остановиться, опустить меч нельзя было ни на секунду: стиснет — не выберешься. Приходилось рубить и рубить, без передышки, шаг за шагом, час за часом…

— Я по нужде хочу! — выла непосредственная Урсула. — Что мне де-элать?!

— Все хотят! — рычала в ответ суровая кузина. — Терпи!

— Не могу больше!

— Тогда в штаны!

— А-а-а! Воинам в штаны не подобает! Проруби мне окошечко! Хоть на минуточку-у!

Какая минуточка, когда крючья тянутся уже к самому горлу, шипы лезут в глаза?! Какое окошечко, когда в мешанине ветвей на два шага перед собой уже ничего не видно?!

И все-таки они продвигались вперед. Шаг за шагом. Час за часом. Выстроившись боевым клином: Рагнар в острие, воины по бокам, кальдорианцы с клиентом — внутри, там безопаснее, Урсулка — где приткнется…

Рискуя споткнуться, упасть и больше не встать, Годрик поднял тоскливый взгляд к небу. Высоко, высоко, в мелкие просветы ветвей проглядывали его розовые клочки. Значит, наступил вечер. Солнце скоро сядет, силы кончатся — и придет конец… «Пусть, — подумал юноша равнодушно. — Хотя бы отдохну. Скорее бы…»

И в этот самый миг раздался звон металла о камень. Меч Рагнара налетел на препятствие.

Высоко, на семь-восемь шагов, уходила вверх крепостная стена….

Великое счастье, что была она по всем параметрам подходящей для прохода — не пришлось огибать ее в поисках ворот. На это уже ни у кого не хватило бы сил.

…Никогда прежде Дэну не доводилось проходить сквозь стены. Нет, чисто теоретически он представлял, как это делается: видишь цель, веришь в себя… На практике ничего подобного не потребовалось. Его просто втащили силой. Да еще и по шее дали, за то что упирался, «как молодой конь перед оковой».

— Думаешь, легко проход удерживать? — злобно шипел на него демон-убийца. — Вот перекрою сейчас, и останешься на веки вечные замурованным! — Понятно, что слова его уверенности Дэну не придавали.

Тогда Энка решила придать ускорения: коленом под зад. Не ожидавший такой подлости, Данила не устоял на ногах, пролетел вперед. Тело вошло в камень, как в воду. Упал на живот, головой внутрь — стало душно и страшно, он чувствовал, что тонет, запаниковал, забился… Но тут чья-то спасительная рука уцепила его за шиворот, проволокла несколько шагов… дала по шее… И кошмар кончился! Не было ни смертоносных зарослей, ни давящей толщи камня… Заката в небе тоже больше не наблюдалось.

Там, за стеной, сиял ослепительно-яркий день. Воздух плыл знойным маревом. По-летнему зеленела травка — мягкая, безобидная…

— Сглузду двинуться можно! — в свойственной ему манере, выразил общее мнение Рагнар.

Вот как выглядело оно — остановленное время!

Что так бывает, знали все. Кое-кто даже видел собственными глазами: профессор Перегрин демонстрировал второкурсникам опыт: замедлял ход времени в клетке с чижом, и птица замирала в прыжке, повисала в воздухе с распростертыми крылышками.

Но одно дело — маленькая золотая клетка, и совсем иное — огромный королевский замок! Да и периоды остановки были несопоставимы: в лаборатории счет шел на минуты, здесь — на века!

…Жарким июльским полднем 5629 года время в королевстве Невенор прекратило свой ход. Мгновения перестали сменять друг друга. Неверно говорилось в романе — замок не заснул, он застыл: король с королевой в сладких объятиях друг друга; придворные, кто где стоял, кого где застигли чары; боггарты в щелях за каминными печами и домовые гоблины в чуланах. Замерли в воздухе крошечные феи, что порхали над кустами душистых роз. Стала без движения и вся скотина: лошади в конюшнях, коровы в хлевах, свиньи на заднем дворе, гончие на псарне, куры, где они бегали, голуби на крыше, утки на пруду и белые жирные гуси там же. И даже клопы в постелях были объяты чарами. Огонь в очаге — и тот застыл, жаркое перестало шипеть…