Слово пацана. Криминальный Татарстан 1970–2010-х - Роберт Наилевич Гараев

Для нас Серёга, Коля Даньшин покойный были старшими. Они на пять-шесть лет моих сверстников старше были. Если на год, на два, на три, уже считались старшие. Но и не старики еще, хотя по тем годам они выглядели взросло. Это сейчас смотришь: пацаны в 25 лет – ерунда. А тогда люди выглядели взрослее.

1949 г.р. Сергей Антипов

Первый лидер группировки «Тяп-Ляп»

С нами рос Славка Петелин, он «суконовским» был – это сын Петелина из банды Кормака. Он был старше меня на два года, вместе жили, росли, учились. Позже он стал паханом «суконовским». А главным в той послевоенной банде был Кормак. Они одноклассники были, Кормак и Петелин. Оба судимые, по-моему, в 1942-м или в 1943-м. Кормак пришел с фронта старшим лейтенантом, а Славкин отец был у него в подчинении. У Славкиного отца два ордена Славы было, с войны принес – Славка показывал их.

За бандой Кормака плохая слава шла в Казани, дескать, беспредельные рожи, детей убивали, воров убивали, трусы были. Им качали за это. Но они и мусоров убивали тоже. И трусами, конечно, не были, они фронтовые были.

Междугородники

1949 г.р. Сергей Антипов

Первый лидер группировки «Тяп-Ляп»

Когда я вижу какую-то несправедливость, мне как будто в задницу шилом тычут, и я обязательно впрягаюсь. У меня это чувство очень обострено. Не мог пройти мимо, когда взрослые мужики мальчишек обижают, обязательно впрягался. Таких случаев было очень много.

Я в книгах читал, что на Теплом меня сначала избили и что я в отместку с Суконки толпу привез, мол, после этого моя карьера вверх пошла. Это неправда.

В 1966 году у меня произошел конфликт с междугородниками. Если едешь в город с Теплоконтроля на трамвае, первая остановка – АТХ. Это огромное автохозяйство, оно занималось перевозками, в том числе междугородними. Во второй колонне работали водители-междугородники, и все их боялись. Они оголтелые были и очень богатые. Могли по полгода, по году домой не приезжать, просто присылали путевки, реквизиты и работали дистанционно.

Междугородники зацепились с Киямом [222], я вступился. Мне же больше всех надо. У них был такой Ильдус, он мне: «Что ты хочешь, пиздюк? Хочешь, чтобы я тебя ебнул?» Я говорю: «Пойдем один на один, посмотрим». Он со мной пошел, я снял куртку, остался в рубашке, и его уложил сразу. А они на меня толпой налетели и начали колотить. Как сейчас помню эти моменты, думаю, бить не умеют. На меня как будто град ударов шел, но я их не чувствовал. И вдруг по башке удар – бам! – думаю, ничего себе, какой-то профессионал за меня взялся. Второй удар – я согнулся, в голове помутилось. Думаю: еще раз – и вырубят. И я под них нырнул, проход сделал и выскочил. Ну и начал драться с ними. Несколько человек вырубил, кирпичами тоже начал их бить. Их человек десять-пятнадцать было, и они все от меня ломанулись.

Драка была у голубятни напротив дома Джавды. Они все выбежали на площадь. Там карусель, остановка и много народу. Я по пояс в своей крови, в разорванной одежде думаю: «Если их догнать, все увидят, в каком я виде, и будут злорадствовать, подумают: наконец-то ему попало».

Тут подходит Сашка Михеев, Маклауд, младший братишка моей будущей жены, и показывает: «Вот он тебе голову проломил кирпичом». Смотрю, а там маленький такой пизденыш, я его даже ни разу не ударил: старался тех, кто побольше, бить. И меня замкнуло. Я пару кирпичей схватил, нагнал его возле магазина и дал по башке кирпичом, наглухо вырубил. Ему повезло, что я половинку красного кирпича взял: был бы белый кирпич, я бы его убил. И еще одному досталось, Димке двухметровому.

Этот маленький попал в реанимацию, ему трепанацию черепа сделали. Остальные все разъехались. Я потом приходил их искать, но не получилось, они могли по полгода не появляться в гараже.

Потом еще раз с ними дрался – из-за Фарида Дундича [223], и тоже ебнул их. А после этих побоищ я еще и пришел работать в эту вторую колонну. Эти шоферюги охуели. У меня «Волга» дежурная была в распоряжении, специально под замначальника АТХ Радомира Иваныча, я его возил везде. «Волга» в 1960-е – это как сейчас «бентли».

1955 г.р. Александр Маклауд Михеев

Участник группировки «Тяп-Ляп»

Я лично был свидетелем этой драки. Это были дальнобойщики из «камалеевского» гаража. Я не понял, из-за чего там произошел конфликт. Этих шоферов было человек пять-шесть, если не ошибаюсь. Серёга там разбирался с ними один, ни в чьей помощи не нуждался. Мы могли бы, в смысле, вступиться, но этого не потребовалось. Хотя мы уже в то время были довольно-таки спортивные парни: ходили в спортзал, все занимались, качались.

Глава 30. Практики протогруппировки

«Тяп-Ляп» в 1970-х – это группировка переходного периода, что-то среднее между мало чем отличающимися друг от друга территориальными дворовыми сообществами, распространенными по всему Союзу, и подростковыми казанскими группировками 1980-х. Некоторые вещи только начали артикулироваться и зацементировались в следующее десятилетие асфальтных войн, что-то стало основополагающей спецификой казанских и челнинских группировок (например, занятия спортом).

Спорт дал многое сообществам помимо физической силы и выносливости. Например, стремление им заниматься дали теплоконтролевской молодежи места, где можно собираться зимой. Участники группировки тех лет свидетельствуют, что сборов как таковых у них не было, но по сути качалки выполняли роль клуба – точки социализации подростков. Даже если тебя не тянет поднимать штангу, ты можешь здесь же играть в карты. Однако летом помимо оборудованных подвалов было еще одно место встречи – карусель напротив проходной завода «Теплоконтроль». Именно на ней в 1974 году «тепловский» Юра Монах Яковлев стрелял из обреза в «борисковских» мотоциклистов.

В этой главе мы видим, что пока еще в Казани нет жесткого деления на пацанов и чушпанов: в качалку мог зайти любой, туда никого не затягивали и уйти из нее тоже можно было достаточно легко. Подросток мог вообще не ходить в спортивный зал, правда, тогда он был бы исключен из дворового сообщества.

Из спортивного же мира на «Теплый» пришла практика спаррингов. Дрались всегда в перчатках, старались назначить судью. Эта традиция позже не получила развития как разновидность наказания, по-видимому, потому что в 1980-х сама идея боя один на один была чужда эпохе. Благородство тех, кто не бил лежачего, стало неуместным после появления таких традиций, как набеги «С