Космическая тетушка - Елена Хаецкая

Он оставил возле топчана планшетку с информацией по Овелэ, придвинул поближе столик, где стоял большой кувшин с горячим молоком, и вышел. Бугго взяла в одну руку стакан с молоком, в другую – планшетку и, зевая во весь рот, прочитала:

«Приблизительно пятнадцать лет назад, вследствие череды сильных неурожаев, сельскохозяйственные регионы Овелэ… Где это, он говорил? А, выше экватора. Там, где горы – вид спорта… Сильно пострадали от голода. Массовый падеж скота. Эпидемии опустошили целые районы. Обвальный рост преступности… что вполне естественно, хоть и гнусно… В этих обстоятельствах у правительств имелся единственный разумный выход – принять помощь планеты-соседа Стенванэ, несущей на своей груди союз экономически развитых, промышленных дружественных держав… Кто это написал?»

Бугго положила планшетку на живот и погрузилась в размышления, время от времени взбадривая себя сладким молоком и кексами.

Голод, эпидемии, банда грабителей. Словом, национальное бедствие. Естественно, в таких условиях появляются всякие нелегальные эмигранты. Но это же было пятнадцать лет назад! С тех пор обстановка нормализовалась. По крайней мере, согласно сообщениям, которые удалось найти в информационной сети. За пятнадцать лет все нелегальные эмигранты нашли себе место под новым солнцем или вернулись на родину.

Все. Кроме Изы Тагана и его подруги.

Бугго почувствовала, что засыпает. Ее сон был полон воздушных змеев, и когда Хугебурка вернулся в рубку, чтобы доложить о результатах своей деятельности, Бугго уже крепко спала и улыбалась во сне.

* * *

За завтраком обсуждали сразу несколько новостей. Во-первых, «Канаха» наконец покинула Варидотэ-Один. Без Охты Малька, разумеется. И без единой попытки объясниться. Впрочем, Бугго тоже не рвалась к разговору со злополучным капитаном «Канахи».

– Когда у людей накопилось слишком много всего, что они могли бы сказать друг другу, им лучше вообще не встречаться, – заявила она.

– Госпожа Анео, вы становитесь устрашающе мудрой! – льстиво заметил на это Калмине Антиквар.

– Просто старею, – вздохнула Бугго. И обратилась к Хугебурке: – Что удалось узнать об овелэйцах?

– Метаболизм у них самый обычный. Они болеют, страдают и умирают, как и все люди. Особенно выразительно это показано в их стереохронике пятнадцатилетней выдержки.

– Дальше, – приказала Бугго. – Видите, я не позволяю вам испортить мне аппетит. Вы же этого добиваетесь?

Хугебурка чуть пожал плечами.

– Я был в больнице.

– Как там Иза Таган?

– Перелом действительно сложный. Причина несчастного случая уже установлена.

– Что, все-таки нашли свежий разрез на ремнях люльки?

– Нет, о разрезах вообще речь не шла. «Неправильная постановка стопы». Я видел протокол.

Бугго даже привстала из-за стола.

– И он подписал?

– Кто? Таган? Да, конечно. Подписал.

– Но как он намерен расплачиваться за лечение? Не будет же Оале Найу в одиночку отрабатывать за него такой огромный долг! Или это я должна проявить догадливость и внести всю необходимую сумму?

Хугебурка сделался мрачнее тучи.

– Не придется. Лечение Тагана уже оплачено.

– Кем?

– Оале Найу. Она побывала в больнице незадолго до меня и закрыла все счета авансом.

– Не может быть! Теперь вы действительно испортили мне аппетит, господин Хугебурка!

– А много там было? – спросил Антиквар. – Ну, по авансовому счету?

Хугебурка ответил:

– Семьсот пятьдесят экю.

Антиквар безмолвно схватился за голову.

– Боже правый, – медленно проговорила Бугго, – если им не нужно от меня ни денег, ни помощи, то чего они добиваются? Получить работу на «Ласточке»? Переселиться на Эльбею? Стать садовниками у моего почтенного отца?

Вопросы падали в пустоту, как пули, пролетающие мимо цели, а истинный ответ тихо, неумолимо вызревал в глубинах сознания Бугго, и все ее естество противилось этому.

– Мы можем улететь отсюда хоть завтра, – сказал Хугебурка, наблюдая за переменами в лице своего капитана. – Вы ничего и никому не обязаны.

Бугго покачала головой.

– Вы смотрели их стереохронику?

– Скажу вам больше, – проговорил он. – То, что я подготовил для вашего просмотра, – избранные места. Там есть гораздо хуже.

– Одного не понимаю, – молвила Бугго, – как они собираются это сделать?

– Можете их спросить, – предложил Хугебурка.

– Ага. Спрошу. А они, следуя своему идиотскому этикету, начнут ходить вокруг да около и ждать, пока до меня дойдет.

– Мне кажется, нет, – возразил Хугебурка. – Коль скоро вы признаете себя их союзником, они будут отвечать вам на любые вопросы без обиняков. Я тут поразмыслил над их этикетом и в конце концов пришел к выводу, что в нем имеется определенная целесообразность.

– Интересно, – вставил Калмине.

– Если один человек понимает намеки другого и угадывает его ожидания, значит, они единомышленники. У них общие чувства и помыслы. Если же понимания не произошло, любая откровенность может оказаться опасной.

– Да? Но почему, в таком случае, это касается только мужчин? – спросила Бугго, заинтересованная.

– Женщин – тоже, только в меньшей степени, – напомнил Хугебурка. – Видимо, это связано с тем, что наиболее серьезными и важными делами на Овелэ заправляют мужчины. Во всяком случае, официально.

– Все-таки я расистка, – сказала Бугго.

– У них интересная мода, – заговорил Антиквар. – Содержит много естественных элементов. Перья, кусочки меха – все только настоящее. И еще они помешаны на объемах. Пузыри, обилие драпировок…

– А порнография? – спросила Бугго.

Калмине отвел глаза.

– Ну, не притворяйтесь, будто не смотрели их порносайты! – подбодрила Бугго своего консультанта по имиджу.

– Порнография дает представление о том, что в данном обществе считается непристойным и возбуждающим, – сказал Антиквар немного обиженно. – Сочетание цветов, форм, позы… Модельер обязан учитывать это при создании одежды. Где-то избегать, а где-то и прибегать к намекам на.

– Тебя, Антиквар, между прочим, никто и не осуждает, – подбодрил его Хугебурка. – Просто поделись впечатлениями как художник.

– Ладно. В общем, мне их порнография показалась немного странной.

– Подробнее! – потребовала Бугго.

– Неестественной. Любая эротика всегда имеет прочную связь с традиционной культурой. Привожу условный пример. Если культуре свойственно пасти коз, то на порносайте мы непременно увидим, как некий олух совокупляется с козой. Или некая девица – с козлом. А на Овелэ все иначе. Культура сама по себе, а порно – само по себе. Как будто оно – некий чужеродный элемент. Грязное и скучное, кстати. Хорошее порно всегда органично и эстетно. Это я так, к сведению.