Несущественная деталь - Иэн Бэнкс

К тому времени, когда эти связи или способности были осознаны в полной мере, хакандра — которых даже друзья считали стильным, но бесцеремонным и немного оторванным видом — по меньшей мере почти совсем потеряли интерес ко всему этому делу, встав на путь сублимации и распродав свои цивилизационные побрякушки в царстве Реала, где материально значимое все еще имело значение.

Менее четверти процента Булбитианцев оставались Непадшими — иными словами, все еще пребывали в космосе — и демонстрировали не больше врожденного рационализма, чем их падшие родственники. Их искусственные интеллекты тоже, казалось, были деактивированы, они освободились от всех биологических рудиментов вида, который их создал, они тоже были разграблены за прошедшие сентиэоны (хотя в их случае это было сделано теми, кто по крайней мере уже владел технологией космических путешествий), и они тоже вроде бы вернулись к жизни столетия или тысячелетия после того, как они вместе с видом, их породившим, были признаны мертвыми.

Непадшие Булбитианцы находились на окраине галактики, вдали от твердых, имеющих атмосферу планет, выбранных хакандра для приземления подавляющего большинства структур, и всегда оставались подозрения, что им просто не хватило пороху разобраться со всеми.

Непадший Булбитианец в Семсаринском пучке находился в остаточном облаке гигантской газовой протозвезды, которая сама по себе была частью бинарной системы коричневого карлика, отчего гигантский двойной торт Булбитианца купался в длинночастотной радиации всей системы, остающейся туманисто-пыльной, и ее искусственно поддерживаемых небес, пронизанных сине-белым сиянием более молодых звезд пучка, где их свету удавалось пробиваться через громадные, медленно вращающиеся облака и туманности пыли, все еще находящиеся в процессе создания нового солнца.

Этот конкретный Булбитианец за прошедшие миллэоны колонизовался несколькими разными видами, и нынешние номинальные его обитатели были вообще никто. Когда-то, давным-давно, эта структура имела стабилизатор типа черной дыры, помещенный в ее выхолощенную сердцевину и обеспечивающий треть гравитации от той, что пангуманоиды решили считать стандартной. Это было очень близко к тому максимуму, который мог выдержать Непадший Булбитианец, не обрушаясь внутрь себя самого. То, что изначально структуре было придано вращательное движение, которое обеспечивало некое подобие гравитации, мало чему помогало, однако теперь вращение прекратилось, и это означало, что (вследствие отсутствия вращения и присутствия сингулярности) верх стал низом, а низ — верхом.

Люди пытались раскрутить Булбитианцев прежде и заплатили за это своими жизнями (обычно умирая мучительной смертью); сами структуры, казалось, противились тому, чтобы ими манипулировали, и либо активировали свои защитные системы, о наличии которых никто не знал, либо призывали на помощь чьи-то в высшей степени эффективные ресурсы.

Что касается этого конкретного Булбитианца, то он позволил поместить в его сердцевину сингулярность, но (при том, что во всех других отношениях он оставался таким же эксцентричным, своевольным, а временами убийственно непредсказуемым, как и любой другой Булбитианец) никто никогда не осмеливался предпринять попытку извлечь из него эту черную дыру, хотя она, вероятно, делала систему в такой же степени неустойчивой физически, какой она была непредсказуемой в поведенческом плане.

Кто последним заправлял на Булбитианце или что с ними случилось, не было известно. Это, несомненно, вызывало беспокойство, хотя и не большее, чем любое неожиданное явление, связанное с какими-либо другими Булбитианцами.

Кто бы они ни были, можно было точно сказать, что они любили жару, туман и сырость.

«Бодхисаттва» очень медленно (словно толстенная игла, пытающаяся убедить воздушный шарик, что она его прокалывает не для того, чтобы он схлопнулся, а из чистой вежливости) вошел в гигантский — диаметром шесть тысяч километров — пузырь туманистого воздуха, окружавший Булбитианца.

Йайм следила за осторожным, мягким движением на экране в своей каюте и одновременно собирала вещи в сумку на тот случай, если ей придется покидать корабль в срочном порядке. Наконец влажный хвостовик вышел из сияюще-липкой внутренней поверхности атмосферного пузыря Булбитианца. Изображение начало наклоняться — корабль повернулся, чтобы принять положение, совместимое с мягким полем гравитации структуры.

— Вошли благополучно? — спросила Йайм, закрывая сумку.

— …благополучно, — ответил корабль.

Не существовало каких-либо подтвержденных сведений того, что корабли Культуры пострадали или погибли от действий Булбитианцев, но космические аппараты других цивилизаций, достигших такого же технологического уровня, — и, возможно, таких же высот нравственности, — время от времени, по крайней мере предположительно, получали странные повреждения или полностью исчезали, а потому даже суда Культуры (которые обычно были не из пугливых) не спешили с радостными криками на встречу со средним Булбитианцем.

«Бодхисаттва» двигался сквозь парниковую атмосферу медленно смещающихся погодных систем, гигантских серо-коричневых пузырей облаков и длинной, широкой пелены темных проливных дождей.

— Полагаю, вы — Йайм Нсокий, — сказала пожилая дама. — Добро пожаловать на Непадший Булбитианец Семсаринского пучка.

— Благодарю. А вы?..

— Фал Двелнер, — сказала женщина. — Прошу, возьмите зонт.

— Позвольте мне, — сказал корабельный автономник и принял предложенное устройство, прежде чем Йайм успела его взять. Они все еще находились под кораблем, а потому пока были защищены от дождя. Темнота стояла такая, что главным источником света была большая аура автономника, имевшая сейчас официальный голубой цвет с примесью зелени добродушного юмора.

«Бодхисаттва» перед этим медленно задним ходом подошел к единственному посадочному входу в структуру, остановился в нескольких метрах над покрытой лужами поверхностью посадочного пирса, изготовленного из древних щербатых металлов цвета грязи. От части корабля, ближайшей к широкому аркообразному причалу Булбитианца, до самого входа оставалось всего двадцать метров, но поток дождя был настолько силен, что пересечь платформу пирса, над которой стояла сплошная водная стена, и не промокнуть до нитки было невозможно.

— Я ждала кое-кого другого, — сказала Йайм, пока они шли, хлюпая по лужам, под поверхностью корабля. Она обнаружила, что в условиях низкой гравитации подражает плавучей, прыгающей походке встречавшей. Капли дождя были громадные, падали медленно, представляли собой чуть удлиненные сферы. В условиях низкой гравитации брызги взлетали высоко вверх, ее сапожки по щиколотку и брюки были уже довольно мокрые. На госпоже Двелнер были матовые высокие сапожки и одежда в обтяжку — и то, и другое было явно куда как практичнее в этих условиях. Йайм сама несла свою сумку. Воздух здесь был теплый и такой влажный, что ей казалось, будто к ее щекам приложили кусок пропитанной материи, напитанной влагой телесной температуры. Атмосферное давление, казалось, прыгало, словно застывшая масса корабля в миллион тонн и в самом деле каким-то образом давила на нее, хотя в реальности он удерживался в измерении, которого даже не было видно в рамках доступных для нее координат, и в данный момент ничего не весил.