Дикари. Дети хаоса - Грег Гифьюн

Вовремя восстановив равновесие, я увидел смуглого типа, бросившегося на меня с каким-то инструментом в руке. Не это ли промелькнуло передо мной? Он снова замахнулся на меня, я уклонился, и его рука прошла мимо. Я успел разглядеть, что его оружием является нож с коротким изогнутым лезвием, раздваивающимся на конце.

«Ты, должно быть, шутишь», — подумал я. Этот парень атаковал меня гребаным ножом для сыра.

В коридоре повисла странная тишина, а затем тип снова бросился на меня. Вся ситуация казалась мне почти комичной, пока я не понял, что истекаю кровью. Мои инстинкты взяли верх, и я провел серию ударов, которая застала типа врасплох — тот не ожидал, что имеет дело с левшой. Правый хук получился неуклюжим и пришелся вскользь по макушке, но прямой удар левой, который я нанес следом, попал точно в цель. Мой кулак врезался типу в нос. Голова у него запрокинулась назад, и он приглушенно хрюкнул. Когда я подошел ближе, чтобы ударить его ногой в колено, наверху лестницы внезапно появился еще один тип. Сперва я подумал, что человек собирается атаковать меня, но вместо этого он быстро подскочил к напавшему на меня. Нанес ему яростный и стремительный удар в основание горла, а затем скрылся в темноте за углом коридора. Смуглый тип упал на колени, хватая ртом воздух, давясь и дергаясь в конвульсиях.

Отвернувшись от него, я понял, что человек, который помог мне, это Гуляка. Снова появившись из темноты, он вытащил на свет кого-то еще.

Харди Бруннер.

— Конечно же, это… все это ужасное недоразумение, сэр! — истерически бормотал он. — Позвольте мне объяснить, я… я увидел, как этот подозрительный человек идет за вами, и предположил, что он планирует вас ограбить. Я пришел лишь предупредить вас о его планах, сэр, я…

Гуляка взглядом заставил старика замолчать на полуслове.

— Сукин ты сын, — произнес я, пытаясь отдышаться и оценить ущерб. Я поднес руку к уху, которое начинало уже мучительно гореть, и пальцы стали скользкими от крови. Я шагнул вперед и ударил наотмашь Бруннера по зубам.

Он ахнул и едва не упал, но Гуляка удержал его. К счастью, удар наконец заставил его заткнуться.

Сообщник Бруннера восстановил дыхание и сумел отползти на пару ярдов в сторону. Увидев, кто вырубил его, он с трудом поднялся на ноги и бросился вниз по лестнице, в ночь.

Гуляка, продолжая держать Бруннера за лацкан пиджака, подошел ко мне. Ростом он был мне лишь по грудь. Прищурившись, он какое-то время рассматривал рану. Затем кивнул мне, словно говоря, что со мной все будет в порядке.

— Мне правда ужасно жаль, — тихо произнес Бруннер, из рассеченной нижней губы сочилась кровь. — Из-за моего остеопороза и почтенного возраста кости у меня довольно хрупкие и, как вы понимаете, легко ломаются.

Я посмотрел на Гуляку. Он поднес палец к губам, как бы говоря, чтобы я молчал. И я задался вопросом, может ли он вообще разговаривать. Таща Бруннера за лацкан пиджака, он стал спускаться по лестнице.

— О, это очень прискорбно. — Бруннер, спотыкаясь, следовал за ним. — И не сулит ничего хорошего.

— Удачи, засранец.

Я проверил виски. Бутылка не разбилась, поэтому я схватил ее, вошел к себе в номер и захлопнул дверь.

Встав перед маленьким зеркалом, висящим над столом, осмотрел рану. Порез, длиной всего в дюйм, рядом с ушным отверстием. Еще полдюйма и лезвие отсекло бы мочку. Как и при большинстве ранений в голову, кровь лилась как из крана, хотя при более внимательном рассмотрении все было не так уж и плохо. Я подошел к раковине, тщательно промыл рану и сел на край кровати, прижимая полотенце к порезу. Подождал, пока адреналин, бушующий у меня в крови, не утихнет. Через две-три минуты кровотечение прекратилось. У меня в чемодане была только пара маленьких пластырей, но их хватило, чтобы временно заклеить рану. Утром раздобуду что-нибудь получше.

Стянув с себя рубашку, я отбросил ее в сторону и закурил сигарету. Я вспотел как конь, и мне очень хотелось выпить, поэтому отвинтил крышку на бутылке и сделал большой глоток. Проверив, что дверь надежно заперта, подошел к окну, открыл его и стал смотреть на улицу, с бутылкой в одной руке и сигаретой в другой.

Если выпивка и табак не убьют меня, то эта поездка определенно доконает.

Добро пожаловать в Тихуану, гринго. Приятного времяпрепровождения.

Гуляка, должно быть, следил за мной. Боско, видимо, приставил ко мне «хвост», просто чтобы убедиться, что ничего не случится со мной или с будущим кушем, который я для них олицетворял. Мне было интересно, что ждет Бруннера. Несмотря на то, что он пытался провернуть, мне было его почему-то жаль. Я знал лишь, что из него сейчас выбивают дух где-то в переулке.

Опять же, он получил по заслугам. За пару тысяч баксов я мог лишиться уха.

В конце концов я почувствовал, что возбуждение прошло, и расслабился.

Как бы я ни старался, у меня не получалось выбросить Джейми из головы. Я оставил его наедине со следами от инъекций и слезами, уверенный, что никогда его больше не увижу. Ему не выбраться из Тихуаны живым. Он умрет здесь, вдали от дома, испытывая боль, сожаление и чувство вины. Больной, перебравший героина, в объятиях какой-нибудь грустной проститутки, одетой как девушка-подросток, и не перестававший все это время ждать, что кто-нибудь — кто угодно — спасет его. Когда мы были беспечными мальчишками, то даже с нашим богатым воображением не могли представить себе такую судьбу. Казалось несправедливым, какой наивно-забывчивой зачастую бывает молодежь, хотя полагаю, очень многие считают это благом. В любом случае, с самого первого дня все для нас было веселым аттракционом. Никто из нас не знал, что грядет. Мы не знали тогда, не знаем и сейчас. Думаю, знать — это против правил. Хотя правила меня никогда особо не волновали.

А теперь, с появлением Люцифера, все ставки уже сделаны.

Несмотря на поздний час, улица продолжала кипеть жизнью, но, казалось, никто не замечал, как я сижу у окна и смотрю, как проходит ночь.

Я глядел поверх крыш на окраины города и на звездный полог, простирающийся так далеко, насколько хватало глаз.

Поведай мне свои кошмары.

Где-то по другую сторону этой темной ночи, в пустыне, Мартин ждал своего часа. Он чувствовал, насколько я близок. Знал, что я иду.

Иду за ним.

На следующее утро Руди Боско прибыл вовремя. Подъехал к отелю на стареньком «Ленд-Ровере», покрытом слоем запекшейся грязи. Кузов был испещрен зазубринами, царапинами и вмятинами, вероятно, от предыдущих поездок по бездорожью. В остальном автомобиль был в хорошем состоянии и, похоже, ездил шустро. Руди и Гуляка появились из салона в той же одежде, в какой были накануне вечером. Их сопровождал третий мужчина, которого я раньше не видел. Среднего роста, худощавый, мускулистый, с короткими, но торчащими во все стороны обесцвеченными волосами и такой же бородкой. На вид ему было тридцать с небольшим. Одет в шорты цвета хаки, кроссовки, футболку «Нью-Орлеан Сэйнтс» с отрезанными рукавами и армейскую камуфлированную панаму со свободно болтающимся подбородочным ремнем.