Дикие пчелы - Иван Басаргин

– Они с Безродным все шушукались. Купил Розова Безродный. Ему что, спал себе, а мы тут собак стравили.

– Идите вы к черту, сами обрадовались, что вам Безродный заплатит. Пусть платит мне и вам. А на меня нечего валить все невезухи! – взорвался Розов.

– Ладно, не лайтесь. Заплачу за собак и за сторожение рассчитаюсь. А когда добудете Дьявола и шкуру его принесете, то особо заплачу, – пообещал Безродный.

– Хватит с нас, сам его убивай, – хмуро заворчали охотники.

Безродный вернулся домой. Здесь он дал выход своему гневу.

– Спишь, стерва, а Дьявол ходит у деревни! – заорал он на Груню.

– Да ты что, окстись, Степан. Я-то при чем? – пыталась успокоить мужа Груня.

– А при том, что ошейник подрезал Федька Козин. Ты с ним миловалась. Сказывали бабы, как он у тебя сарафан и исподнее украл. Потом ты с ним снова была вместе. Спелись. Зря я Ваську выгнал! Ты с Федькой снюхалась! Убью!

– Да бог с тобой, зачем мне ты его лепишь? Да чиста я перед богом и тобой. Угомонись, Степан!

– Все против меня! Ты тоже против!

– Ну и что, если против? – вдруг спокойно заговорила Груня. – Что ты мне сделаешь? Убьешь? Так я жду не дождусь той смерти. Одна ведь на весь мир. У тебя дружки, а кто у меня? Одна-одинешенька. Все обрыдло. На, убивай! Ну чего же ты мешкаешь? Будь я мужиком, давно бы тебя торскнула. Но я всего лишь баба. Убивай, но не вздумай бить. Мне добрый наганчик подарил Баулин. При случае могу пустить в ход.

Безродный притих. Долго молчал, а потом ровно заговорил:

– Разум стал терять. Народ выходит из-под моей власти. А тут еще этот псина. Ить сколько раз стрелял – все мимо. Дважды хотел убить – сорвалось. Забоишься. А потом этот Цыган, будь он проклят со своей ворожбой…

– Не понимаю я тебя, Степан. И чего ты трусишь? Сам дома, собака в тайге, да не тронет она тебя, она и запах-то твой забыла.

– Ты думаешь? Нет, не забыл пес…

Хотел Безродный рассказать о своих встречах с Макаром и о том, как через много лет узнала его собака, но смолчал.

– А лучше кончал бы ты шастать по тайге…

– Замолчи, Груня. Не можешь ты меня понять. Или не хочешь… Ты ведь единственный человек, которому я хотел бы верить, ради которого живу. Разлюбила? Скажи! – запальчиво выкрикнул Безродный.

– Не смеши. Единственная?! Разлюбила? Разве это любовь? Было время, когда ждала тебя, тосковала, мучилась, – ушло все. Пойми, Степан, все в жизни уходит, все проходит, с водой уплывает. А потом, можно ли тебя любить? Как ты ни крутись, как ни отводи людям глаза, а все говорят, что ты убийца. Я же в этом не сомневаюсь. Можно ли любить убийцу? Можно, если самой стать на его дорожку. Будем уж откровенны – я тебя терпеть не могу, меня тошнит от одного твоего дыхания.

– А я тебя люблю. Так люблю, что порой хочется убить тебя за то, что люблю. От ревности убить.

– А мне хочется убить тебя от ненависти. Сжечь и прах твой разметать по тайге.

– Что мне делать?

– Решай сам.

– И верно, я тебя убью, – потянулся Безродный к нагану. – Нет, живи, может быть, ты и права. Может быть, не стоит мне строить мраморный дворец для тебя. Отпустить с миром и жениться на другой.

– Как хочешь. Отпустишь, то в ноги поклонюсь.

– Ха-ха, поклонишься. Нет, мы с тобой умрем вместе, до конца вместе.

– Как хочешь. Не подходи. Не могу я принять тебя. Противен. Иди спи.

Караулы были выставлены с обоих концов деревни, но Черный Дьявол больше не появлялся. Розов принял гуринского козла за Черного Дьявола и выстрелил. Пуля срезала козла наповал. Розов клялся, что это был Черный Дьявол, что он принял образ козла. Теперь убит. Гурин спорить не стал, потребовал:

– Ладно, пусть оборотень, пусть это Черный Дьявол, но ты за козла мне заплати, а мясо можешь съесть.

Розов отказался платить за козла, но сход заставил.

А Черный Дьявол тем временем ушел за перевал. Подули сильные ветры, повалили снега. Скоро столько его стало в тайге, что добывать зверя было невозможно. Да и мало его стало: кабаны откочевали к морю, за ними ушли изюбры. Горалы перестали спускаться с замшелых скал. За две недели Черный Дьявол добыл зайца и кабаргу. Затрусил к морю. Звериный инстинкт подсказывал, что там меньше снега, много зверя.

За день достиг побережья Тихого океана. Здесь легко, добыл косулю, забросил на спину и унес в чащобистый распадок Безымянного ключа. Сытно поел и задремал под разлапистой елью.

Густой, многоголосый вой прервал его сон. Дьявол насторожился. Волки шли по его следам. Он вскочил и грозно завыл в ответ.

Стая ответила азартным воем. Это была гонная стая, вела ее молодая волчица. Она была вожаком стаи. Но ее другом был сильный и матерый волк.

Черный Дьявол подобрался, напружинив тело, ощерил клыки.

Вой лавиной катился на него. Пес вышел из-под ели я устремился на заснеженную гладь Зеркального озера. Остановился, стал ждать. Стая шла полукругом, чтобы потом окружить добычу, замкнуть круг. Впереди скакал крупный волк, за ним шла волчица. Черный Дьявол играючи бросился от волков. Побежал по озеру. Хвост на отлет, лапы легко касались снега. Волки ринулись за ним.

Дьявол описал полукруг по озеру, он видел, что вперед вырвался сильный соперник, всех опередил, оторвался далеко от стаи. И тогда пес чуть сбавил бег, потом резко притормозил, сделал бросок в сторону. И когда вожак проскочил мимо, пес прыгнул ему на спину, рванул клычинами за загривок, так что волк перевернулся в воздухе и шлепнулся об лед. Черный Дьявол в одно мгновение поймал поверженного за горло, сильным рывком перехватил его. Хлынула тугая струя крови. Волк забился в агонии. Дьявол снова бросился вперед, но скоро остановился.

Волки есть волки, тем более гонные, голодные, пришли издалека, из глубоких снегов. Они с жадностью набросились на соперника. Не прошло и пяти минут, как от него осталось лишь на снегу большое пятно крови да клочья серой шерсти.

Дьявол медленно двинулся на стаю. Шерсть дыбом, зубы в страшном оскале. Один против четырнадцати. Звери тянули в себя воздух, не убегали и не нападали. Хвосты их были покорно опущены вниз. Самка – она должна была задать тон, она предводительница стаи – тоже покорно стояла, не двигаясь, и ждала, когда пойдет на противника сильнейший из сильнейших. И вот один из волков, который хотел быть первым другом волчицы, бросился на незнакомца. Короткая сшибка – и волк остался лежать. И снова пес-волк великодушно дал стае доесть собрата, а затем уверенно пошел к волчице. Двенадцать волков отошли в сторону. Если волчица сейчас бросится на пришельца, то они тоже бросятся на него. Но волчица дала обнюхать себя, обнюхала Черного Дьявола, чуть скаля зубы, затем, играя, упала на спину. Она уже была сыта и ласкалась к новому повелителю. Да, теперь уже повелителю. Дьявол стал вожаком и пошел на волков. Те покорно опускали хвосты, припадали на передние лапы. Они тоже признали Дьявола вожаком. Кланялись ему в ноги.