Достающее звено. Книга 2. Люди - Станислав Дробышевский

Сен-Сезер имеет большое значение, так как это единственный более-менее полный череп, ассоциированный с шательперроном, и одновременно один из наиболее поздних неандертальцев в Европе. В его строении в полном согласии с датировкой проявляется огромное количество явно прогрессивных сапиентных черт. Важно, что все эти признаки встречены не изолированно, а в комплексе, причем сочетание промежуточного характера культуры с промежуточным антропологическим типом заслуживает пристального внимания.

Многочисленные фрагменты костей из слоя G пещеры Виндия имеют на фоне общей неандерталоидности ряд продвинутых черт. Так, кости сводов черепов относительно грацильные, некоторые довольно тонкие. Свод Виндия 230/255/256/284 сравнительно высокий, а лоб вертикальный. На многочисленных лобных костях из Виндии надбровные валики несколько уменьшены по сравнению с классическими неандертальцами и напоминают скорее лобный рельеф людей раннего верхнего палеолита Европы. Вероятно, у виндийцев не было “шиньона” затылочной кости. Судя по фрагментам верхних челюстей, высота лица и ширина носа людей из Виндии были не столь велики, как у классических неандертальцев. Вероятно, не так сильно был выражен и “среднелицевой прогнатизм”. Напротив, подносовая ость выступает больше, чем у неандертальцев. Симфиз нижних челюстей практически вертикальный, имеется слабый намек на подбородочный выступ. Наклонная зарезцовая площадка выражена очень слабо. На фрагменте челюсти Виндия 75/206 нет ретромолярного пространства. Наибольшая глубина нижнечелюстной вырезки расположена примерно посреди ее длины, тогда как у неандертальцев она сдвинута назад. Альвеолярная дуга в передней части расширена не столь заметно, как у неандертальцев. Размеры суставной ямки лопатки Виндия 209 соответствуют размахам изменчивости как неандертальцев, так и современного человека. При всем том митохондриальная и ядерная ДНК людей из Виндии типично неандертальская. Еще любопытнее, что сапиентные черты имеются и на фрагментах из слоя Ic, отложившегося около 60 тыс. лет назад, то есть задолго до документированного появления сапиенсов в Европе.

Замечательно, что культурные остатки пещеры принадлежат к переходному этапу от мустье к ориньяку. В уровне G3 преобладают мустьерские орудия, но они встречаются смешанно с элементами верхнего палеолита. Здесь же найдены многочисленные ретушированные кости, а подходы древних людей к использованию материалов отличаются от мустьерских и больше схожи с верхнепалеолитическими. В уровне G1 преобладают орудия так называемой ольшевской индустрии, для которой характерны костяные орудия, но встречены и мустьерские формы. В более позднем слое F развитие ольшевской индустрии продолжается.

Показательно, что многие другие поздние неандертальцы, хотя обычно и не фигурируют в списке неандертальско-сапиентных метисов, имеют явно продвинутые черты. Например, у ребенка Ле-Мустье I (40–42,5 тыс. лет назад) при взгляде сзади череп не имеет типичной для неандертальцев округлой формы, боковые стенки свода почти вертикальны, а размеры полукружных каналов довольно большие, ретромолярного пространства нет, углы нижней челюсти закругленные, восходящие ветви низкие, гребень нижнечелюстной вырезки подходит к боковой части мыщелка, альвеолярная дуга нижней челюсти имеет вполне современную форму, без уплощения передней части. Многомерные анализы подтверждают его уклонение в сторону верхнепалеолитических сапиенсов по большинству комплексов признаков.

Индивид Ла-Кина 5 (65 тыс. лет назад) является одним из самых прогрессивных неандертальцев. По всем неандертальским показателям Ла-Кина 5 оказывается несколько ближе к людям верхнего палеолита, чем прочие европейские неандертальцы. Нетипична для палеоантропов малая толщина костей его черепа. В строении лобной кости Ла-Кина 5 проявляется замечательная мозаичность: наклон лба оказывается одним из самых сильных среди палеоантропов, тогда как развитие надбровного валика – одним из самых слабых. Теменные кости продольно более выпуклые, чем у прочих неандертальцев, равномерно изогнуты поперечно, без теменных бугров. При этом “шиньон” у Ла-Кина 5 выражен в большей степени, чем у всех прочих палеоантропов. Лицо весьма узкое, что крайне нетипично для палеоантропов и даже верхнепалеолитических неоантропов. Крайне приблизительно реконструированные размеры носа меньше, чем у всех прочих европейских неандертальцев. Скуловые кости весьма грацильны для палеоантропа. По всей видимости, были хорошо выражены верхнечелюстные вырезки. Много прогрессивных черт имеет мозг индивида Ла-Кина 5. У него не так резко, как у прочих палеоантропов, выражен рельеф надглазничной части лобной доли, а височная доля увеличена в передней части и удлинена сверху, чем напоминает верхнепалеолитических сапиенсов. Вместе с тем объем мозга Ла-Кина 5 невелик – около 1350 см³ или чуть больше. При выраженном неандертальском характере большинства черт нижней челюсти есть и весьма прогрессивные черты: угловая ширина не очень резко отличается от мыщелковой; край нижнечелюстной вырезки подходит к боковой части мыщелка, а не делит его пополам; альвеолярная дуга в передней части округлая. Нижняя челюсть Ла-Кина 9 еще более прогрессивна. На ней присутствует подбородочное возвышение и нет ретромолярного пространства.

Один из самых сапиентных неандертальцев найден в пещере Ле-Роше-де-Вильнев и имеет датировку 41–44 тыс. лет назад (Beauval et al., 2005). При общем неандертальском комплексе соотношение продольного и поперечного диаметров бедренной кости из Ле-Роше-де-Вильнев находится практически ровно посреди размахов изменчивости неандертальцев и верхнепалеолитических людей. Толщина передней и задней стенок диафиза превышает толщину боковых, но не в такой сильной степени, как у большинства неандертальцев. По указанным параметрам из палеоантропов сапиентнее человека из Ле-Роше-де-Вильнев оказывается только Сен-Сезер 1. Замечательно, что митохондриальная ДНК человека из Ле-Роше-де-Вильнев типично неандертальская.

В распределении сапиентных признаков среди неандертальцев есть одна крайне значимая закономерность, которую часто незаслуженно недооценивают: “процент сапиентности” резко возрастает у неандертальцев с датировками меньше 40 тыс. лет назад, но и до этого встречаются индивиды, имеющие явный уклон в сапиентную сторону. “Классический” вариант резко “посапиентнел” со времени появления сапиенсов в Европе, но тенденция к этому появилась еще во времена, когда сапиенсы стояли лишь на ее пороге. Это позволяет говорить о возможном генном дрейфе, не прекращавшемся все время существования неандертальского вида. Учитывая малую численность неандертальцев во все времена, этот дрейф мог быть не таким уж и слабым. Можно, конечно, считать уклон отдельных индивидов в ту или иную сторону простым проявлением популяционной изменчивости, но странно, что “сапиентный” уклон резко усиливается именно у самых поздних неандертальцев. Крайне сомнительно, чтобы они вдруг стали сами по себе эволюционировать именно в сапиентную сторону именно во время присутствия рядом кроманьонцев, но независимо от них. Не флюиды же на них влияли. Также особо стоит заметить, что генетики склонны подчеркивать резкие отличия неандертальцев от сапиенсов, но неандертальский геном расшифрован на основе самых поздних находок, которые, строго говоря, нельзя считать образцами “классического” типа.