Воспоминания ангела-хранителя - Виллем Фредерик Херманс

Мими возразила:

– Что ты мелешь? Завтра здесь уже точно будут немцы и они-то уж никого не выпустят. Ты что, не понимаешь?

– С помощью денег и правильно найденных слов можно добиться многого, – ответил Эрик.

– Жизнь тебя, похоже, ничему не научила, – съязвила Мими. – Но я не хочу идти на такой риск. Вот увидишь, мы встретим фрицев уже на обратном пути.

Она подбежала к «дюзенбергу» и рывком открыла багажник.

Спустя некоторое время она с большой охапкой бумаг подошла к краю причала и бросила бумаги в воду. Несколько листов, отнесенных ветром в другую сторону, она столкнула в воду ногой.

Мими проделала путь от машины к причалу, с бумагами и папками в руках, еще два раза, и только когда она бросила в воду последнюю кипу, Альберехт спросил:

– Ну и что ты сделала? Бумага же не тонет. Бумагу же могут выловить. Надо было все сжечь. Кто-нибудь, кто не должен, прочитает вашу фамилию, и пиши пропало.

С какой радостью я отметил про себя, что даже в таких напряженных обстоятельствах в мире еще остаются добрые люди. Какой-то парень, который понял, в чем дело, подошел с багром к воде и одну за другой потопил все бумаги, что еще плавали на поверхности, так что вскоре они все исчезли под водой.

По сравнению с багровым заревом горящего Роттердама уличные фонари и лампы в домах сверкали, как бриллианты. Роттердам. Казалось, будто горизонт выплевывал в черное небо волны крови.

Они ехали обратно по той же дороге.

Теперь, когда решение вернуться было принято окончательно, Альберехта охватило необъяснимо приятное, спокойное чувство, так что он спросил:

– Ты очень разочарована?

– Скорее, рада, – сказала Мими. – Странно, правда? Человек гораздо более труслив, чем думает. Или я радуюсь оттого, что вокруг меня снова будут привычные стены, привычная мебель. Смешно и стыдно, правда?

– Вполне может быть, что в Англии мы бы все четверо сразу пожалели, что приехали, потому что на самом деле нам там делать нечего.

– К тому же что будет, если немцы победят и Англию через недельку-другую?

– Нет-нет, вот об этом можно не думать, – сказал Альберехт, – если ты так думаешь, то ошибаешься. Гитлеру никогда в жизни не переплыть Северное море. Германия – не морская держава.

– Дни Англии сочтены, – сказала Мими. – Ты как идеалист веришь в высокопарные слова, что давно уже устарели.

– Чего не смог Наполеон, того не сможет и Гитлер.

– Реакционные мещанские суеверия. История не стоит на месте. После Наполеона прошло сто пятьдесят лет. Даже Маркс, Карл Маркс, хорошо знавший Англию и проживший там много лет, уже сто лет назад заметил, что Англия приближается к краху и созрела для пролетарской революции. Уже сто лет назад.

Мими вдруг расплакалась.

– Ах, Берт, это ужасно. Всему конец, всему, всему конец.

– Не говори так. С нами еще ничего плохого не произошло.

– Ах, Берт, включи-ка радио. Может быть, мы едем прямо немцам навстречу.

Альберехт нажал кнопку «радио» на приборной панели. Засветилась шкала длинноволнового диапазона с названиями городов Европы, но звука не было.

Альберехт снова и снова нажимал на кнопку, покрутил ручку настройки, громкости. Ни звука. Не слышалось ни треска, ни шипения.

– Что случилось? Может быть, уже взорвали все наши радиостанции?

– Нет, это у меня радио не работает.

– Откуда ты знаешь, что дело в этом?

– Если бы взорвали все наши радиостанции, мы бы слышали иностранные.

– А почему у тебя радио вдруг перестало работать?

– Оно все время то работает, то нет. Давно уже надо было заменить лампы. Ерунда это – такое маленькое машинное радио.

Он обхватил Мими правой рукой, прижал к себе и поцеловал в щеку. Рука, покоряясь судьбе, лежала на ее плоской груди.

– Все в порядке, – сказал он, – все в порядке. Честное слово, немцы сюда пока еще и носа не кажут. На море куда опаснее.

Альберехт переложил правую руку на ребра Мими и пощекотал. Машина вильнула.

– Осторожно, Альберехт, смотри, что ты делаешь. Еще врежешься в Эрика.

– Я плохо вижу из-за этих синих фар.

Мими, успокоившись, прижалась затылком к его щеке.

Удивительное дело, но радость от того, что полная опасностей горькая чаша в итоге их миновала, оказалась намного сильнее страха перед опасностью, который совсем недавно погнал их в Хук-ван-Холланд. Таков человек. Воображение играет с ним злую шутку. Он, человек, всегда старается спасти свое бренное тело, хотя раз за разом выясняется, что его усилий для этого не требуется, его прекрасно спасают и без его участия.

А как же приятна мысль о возвращении к родному очагу, даже если ты пытался спастись бегством.

Казалось, они вернулись на десять лет назад, так славно сейчас текла беседа с Мими. Они ехали навстречу потоку беженцев, и это выглядело так, будто они находились в привилегированном положении, будто заключили сделку с самой судьбой и бояться им нечего. Или будто они были единственными, кому не надо никуда бежать. Милостивая рука Господня защищала их. И хотя они еще недавно тоже старались спастись бегством, все равно были не такими, как остальные. Которые, если им тоже придется вернуться, не будут знать, куда возвращаться. Потому что их дома в Роттердаме сгорели. Потому что их родные лежат под руинами.

Настроение человека переменчиво. Он ничего не знает наверняка, но оттого что жизнь идет своим чередом, вынужден делать вид, будто целенаправленно осуществляет свои планы. В его душе озабоченность сменяется беспечностью, а за одной иллюзией следует другая, потому что он не хочет без конца сомневаться, но не хочет и бездумно плыть по реке жизни навстречу старости. Единственная точка отсчета – это Бог, но что это дает? Бог не раскрывает своих карт.

Альберехт сказал:

– Интересно, что скажет Лина, когда мы вернёмся настолько раньше времени. Мне нужно забрать у нее ключи?

– Если тебя не затруднит.

– Меня это совсем не затруднит.

– Я так и думала, что ты это скажешь.

– Мне кажется, что она постоянно чего-то хочет, а остальные не в состоянии понять, чего именно она хочет.

– О, она диковатая. С причудами. Тиранка. Ей что-то взбредет в голову, и она тут же это делает. Иногда беснуется, как фурия.

– Она счастлива в браке?

– Муж у нее шофер плюс бухгалтер.

– Но…

– Говоря образно. Что у них за отношения, я не могу судить. Она спит с другими мужчинами в его присутствии. Ты бы хотел так попробовать?

– Со зрителем – ни за что.