Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Роланд Хантфорд

Единственным недостатком таких лыж оказалась длина, из-за которой поворачивать было чертовски трудно. Но это имело значение только при спуске с плато, то есть на участке максимум в сотню миль из всего маршрута, чья общая протяженность составляла 1400 миль. Потеря энергии на участке в сто миль была ничтожно мала по сравнению с ее экономией на всем остальном пути.

Как всякий лыжник, Амундсен внимательно относился к ботинкам и креплениям. Он выбрал крепления для горных лыж с фиксированной пяткой, только что появившиеся на рынке, поскольку они обеспечивали эффективный контроль устойчивости стопы и позволяли сберечь энергию. Требовались достаточно жесткие в продольном направлении ботинки, которые должны были подходить к креплениям и иметь шипы для ледяных склонов, но при этом оставаться достаточно гибкими для подъема в гору, не сдавливать ноги и защищать их от обморожения при низких температурах, в отличие от обычной твердой обуви. Удалось разработать такие необычные ботинки с кожаными подошвами и брезентовым верхом. Они были огромными, позволяли надеть несколько пар носков и подложить толстые стельки. Имевшиеся в продаже крепления тоже нуждались в совершенствовании. Амундсен запустил процесс разработки новых креплений, который длился почти два года, принес одни разочарования, но так и не был закончен. В итоге он остановился на креплениях Хьютфелда, раннем варианте пяточной петли с застежкой-фиксатором Хойера-Эллефсена.

Много внимания уделялось питанию. Преследуемый воспоминаниями о зимовке на «Бельжике», он беспокоился по поводу цинги. И решил, что единственной предупредительной мерой может стать свежая пища, тем более что никакой теории токсинов для него не существовало[54].

Амундсен снова обратил пристальное внимание на пеммикан. В ходе короткой поездки в Америку в конце 1909 года он узнал, что чикагская компания «Арморс», поставщик мясных консервов, предлагавшая ему бесплатный пеммикан, слилась с другой фирмой и отозвала свое предложение, поскольку Северный полюс уже был покорен, и Арктика потеряла ценность с точки зрения рекламы. Но нет худа без добра – в результате Амундсен разработал продукт, который оказался гораздо лучше.

Пеммикан, содержавший белки и жиры в концентрированном виде, имел очень высокую плотность, из-за чего его употребление в пищу приводило к ухудшению самочувствия человека, сильно нарушая пищеварение. В норвежской армии проводились эксперименты с использованием пеммикана в качестве неприкосновенного запаса, но его сочетали с горохом, чтобы добавить в рацион клетчатку и сделать пищу легко перевариваемой. Амундсен слышал об этом и после нескольких испытаний на себе заказал партию пеммикана, в который были добавлены овсяные хлопья и горох. Эта, казалось бы, мелкая деталь имела серьезное значение. В экстремальных условиях элементарные действия начинают требовать серьезных усилий, беспокойство по поводу работы мочевого пузыря и кишечника становится неотвязной мыслью. Тяжесть в желудке приводит к плохой работе пищеварительного тракта, напрасным усилиям и ухудшению настроения. Диарея в условиях, когда опорожнение кишечника становится целым делом (например, во время бурана, когда снежинки жалят, как песок из пескоструйной машины, и высока угроза обморожения), уже не кажется шуткой, а запор – и того хуже. Амундсен понимал, что думать о профилактике нужно еще до начала экспедиции.

Так же предельно внимательно он относился к выбору одежды. Через Даугаард-Йенсена он заказал партию традиционной одежды из тюленьей кожи, которую используют гренландские эскимосы, а к ней – запас материала для починки. Ее должны были доставить вместе с заказанными ранее собаками. Теперь у него была одежда нетсиликов, сшитая из меха северного оленя, волчий мех, ветрозащитная ткань «барберри», плотный хлопковый норвежский габардин и даже старые армейские одеяла для утепления кают.

Амундсен не оставлял без внимания ни одну деталь, ничего не принимая на веру и многое придумывая самостоятельно. Например, даже корпуса саней он проектировал заново. Не доверяя фанере, он заказал их изготовление из твердого ясеня, а для абсолютной уверенности в качестве импортировал древесину из Дании. Вместо привычных крышек на петлях каждый корпус имел замки по кругу, которые закрывались при нажатии, как банка с чаем. Это обеспечивало прочность и гарантировало полную защиту от снега. Но важнее всего оказалось то, что такие крышки можно было открывать и закрывать прямо на санях без необходимости развязывать веревки, что экономило время и энергию.

Когда человек устал и ослабел [говорил Амундсен], легко может случиться так, что он отложит на завтра то, что лучше сделать сегодня, особенно когда ветрено и холодно. Чем легче и проще устроено санное снаряжение, тем меньше требуется усилий. А в долгом путешествии это играет не последнюю роль.

Создание крышек для санных корпусов, между прочим, само по себе было маленьким проектом. Чтобы уменьшить вес и избежать коррозии, их сделали из алюминия – это был один из самых первых случаев его использования, причем по специальному заказу.

С таким же пристальным вниманием Амундсен подходил и к подбору людей. «А Вы спросили разрешения у родителей?» – почти сразу поинтересовался он у лейтенанта Фредерика Гьёртсена, офицера военно-морского флота, принятого на должность второго помощника. Это был один из первых вопросов, которые он обычно задавал. И далее следовало: «А с женой посоветовались?» Невинный вопрос, ответ на который говорил о многом. Амундсен не хотел иметь дело с теоретиками, прожектерами, бездельниками, неудачниками, авантюристами – легионами витающих в облаках и неудовлетворенных людей, которых чаще обычного можно встретить в сфере научных исследований, которая привлекает их возможностью побега от цивилизации. Болезненный опыт «Бельжики» не давал забыть, как опасны в экспедиции неподготовленные люди. Плохой спутник во сто крат хуже самого сильного бурана. Более того, Амундсен оказался одним из первых исследователей, осознавших огромную важность не только физического, но и психического здоровья. Он смотрел на каждого из своих людей как на средство достижения цели, а потому их основные черты личности должны были идеально подходить для выполняемых ими задач. При отборе он отбрасывал сантименты прочь.

Амундсен знал, что не слишком хорошо управляется с собачьей упряжкой. Надо сказать, что он владел ею несоизмеримо лучше своих английских соперников, но среди людей своего круга и в собственных глазах он был не более чем умелым возницей, а в экспедиции простого умения было мало. Он хотел большего. Его старый товарищ по экспедиции к Северо-Западному проходу Хелмер Ханссен после некоторых колебаний согласился пойти с ним. Ханссен был обладателем сертификата помощника капитана, а потому мог управлять кораблем. Бьяаланд и Ханссен стали настоящим ядром будущей команды.

Амундсен платил Хелмеру Ханссену, нанятому в качестве простого матроса, в два раза больше, чем второму помощнику Гьёртсену. Никто не считал, что это несправедливо. Людей, хорошо умевших управлять собачьей упряжкой, было меньше, чем вторых помощников, а в полярных регионах такой возница был королем. Это было профессиональное решение, как и все предприятие в целом, в то время как Скотт любым своим действием напоминал неуравновешенного дилетанта. Амундсену требовался настоящий полярный кок – и он договорился с Адольфом Линдстромом, который раньше плавал с ним на «Йоа», а теперь рыбачил у западных берегов Аляски-.