Социальная справедливость и город - Дэвид Харви

Структура высшего порядка может получиться из структуры низшего порядка путем трансформации. При этих условиях иерархия структур может возникнуть в процессе внешней дифференциации. Структуры высшего и низшего порядка, следовательно, могут сосуществовать. Это кажется вполне разумной трактовкой взаимоотношений между, скажем, ньютоновской механикой и теорией относительности или между системой местного управления и системой общенационального управления. Но такой иерархический взгляд, кажется, не годится для интерпретации взаимоотношений, скажем, между способом производства и экологической структурой. В последнем случае мы не можем получить одну структуру из другой путем трансформации. Это приводит нас к правилу: структуры могут рассматриваться как отдельные и различающиеся сущности в случае, если не существует способа трансформации одной структуры в другую. На самом деле история идей полна примеров обнаружения трансформаций, объединивших структуры, казавшиеся до этого независимыми (таких примеров много в математике). Но в целом представляется более благоразумным рассматривать структуры как отдельные друг от друга до тех пор, пока не будет распознана трансформация.

Одним из следствий этого правила является то, что мы должны проводить четкое различие между противоречиями внутри структуры и противоречиями между структурами. Мао Цзэдун (Mao Tse-tung, 1966), например, различает противоречия между людьми (между представителя интеллектуального и физического труда, например) и противоречия между людьми и их врагами (разные подходы к собственности, например). Два разных вида противоречий демонстрируют разные виды проблем и требуют разных мер для их разрешения. Годелье недавно усилил эту точку зрения подробным рассмотрением противоречия в работах Маркса (Godelier, 1972). Он полагает, что многие противоречия, описанные Марксом, были противоречиями внутреннего характера, но некоторые из наиболее фундаментальных противоречий должны рассматриваться как противоречия между структурами. Например, структура производительных сил приходит в противоречие со структурой производственных отношений — конфликт, который выражается во все более общественном характере капиталистического производства и неизменно частном характере капиталистического контроля и потребления. Подобным же образом, надстройка, о которой часто пишет Маркс, должна рассматриваться как состоящая из отдельных структур (политической, идеологической, законодательной и т. п.), ни одна из которых не может быть выведена из другой или из структур экономического базиса общества путем трансформации. Но говорить, что структуры могут быть четко отделены друг от друга, — не значит утверждать, что они действуют автономно, не взаимодействуя друг с другом. Самостоятельно протекающие эволюции в надстройке, таким образом, тоже являются источником противоречий, при этом часто встречается фундаментальный конфликт между экономическим базисом и структурами надстройки. Настаивая на первичности экономического базиса, Маркс имел в виду две вещи. Во-первых, он полагал, что отношения между структурами и сами структурированы внутри целостности. При конфликте между эволюцией экономического базиса общества и элементов надстройки именно последняя должна подчиниться, адаптироваться или погибнуть. Некоторые структуры поэтому могут расцениваться как более базовые, чем другие внутри целостности. Следовательно, структуры могут быть проранжированы в зависимости от их значимости. Маркс явно пришел к выводу, что условия производства и воспроизводства материальной жизни являются основополагающими — он убежденно отстаивает эту точку зрения наиболее последовательным образом. И это привело его к его второму тезису. Когда мы пытаемся рассматривать общество как целостность, тогда практически все должно быть связано со структурами экономического базиса общества. Другими словами, именно производство и воспроизводство материальной жизни являлось исходной и конечной точками при рассмотрении взаимоотношений между структурами внутри целостности. Занимая такую позицию, можно было вычислить правила трансформации, по которым, казалось бы, самые разные структуры участвуют в процессе структурирования и реструктурирования общества как целого.

Так что очевидно, что Маркс различает целостность и содержащиеся в ней структуры. Выбор экономического базиса в качество основания всего анализа, конечно, можно оспаривать. Современные экологи сказали бы, что в основе всего лежит экосистема. Крах капитализма поэтому можно объяснить теми же причинами, что приводит Годелье в своем «несерьезном» примере про динозавров, которые не выжили не потому, что «их вдруг переполнили внутренние противоречия, а из-за противоречия между внутренней психологической структурой и структурой внешних условий существования» (Godelier, 1972, 362). Сосредотачиваясь на экономическом базисе общества, Маркс не отбрасывал аргументы такого рода и не предполагал, что экономический базис неизбежно подчинял себе все остальные структуры, с которыми он мог приходить в конфликт. На самом деле Маркс отдельно оговаривает, что капиталистический способ производства будет систематически ослаблять свою собственную ресурсную базу и разрушать тем самым условия, необходимые для его существования. Эволюция общества как целостности, следовательно, должна пониматься как результат противоречий, возникших внутри и между структурами. Это тема проходит красной нитью через все работы Маркса и логически вытекает из его онтологического подхода.

Эти вопросы онтологии сложно прояснить, рассуждая абстрактно. Но они, тем не менее, являются ключевыми для понимания многих вопросов, поднимаемых в этой книге. Должны ли мы рассматривать урбанизм как структуру, возникающую из экономического базиса общества (или из элементов надстройки) путем трансформации? Или нам стоит подходить к урбанизму как к отдельной структуре, взаимодействующей с другими структурами? Я отложу эти вопросы на какое-то время, поскольку они будут разбираться во второй части заключения. Сейчас же я продолжу изложение того, как марксистская концепция целостности, структуры, взаимосвязанности и трансформации соотносится с материалами, представленными в данной работе.

Совершенно очевидно, например, что противоречие между марксистской и немарксистской интерпретациями происхождения городов и споры относительно прибавочного продукта, в частности, могут быть отнесены на счет онтологических разногласий. По Марксу, единственный надежный способ прояснить происхождение городов — это найти внутренние и внешние противоречия, присутствовавшие в догородской период, и показать, как эти противоречия разрешались через переход к городским формам социальной организации. Этот переход включал реструктурирование и переопределение элементов и отношений, господствовавших в догородском обществе, в некую новую конфигурацию. Внутри этой новой конфигурации могли сформироваться новые элементы и взаимосвязи. Поэтому трансформировались и сущность, и понимание прибавочного продукта, как это произошло и с понятиями труда, ценности, природы, общества и т. д. Такая трансформация породила новые противоречия и напряжения (в частности, антагонизм между городом и деревней), которые также должны были в конце концов разрешиться. Поэтому марксистский анализ нацелен на противоречия внутри и между структурами и последующую трансформацию целостности. Это совершенно иная концепция по сравнению с теми, что предлагают немарксисты (и некоторые «марксисты»), которые обычно основываются на идее атомистической ассоциации, — и тут мы видим этот парад «факторов», которые якобы породили города (включая экономические факторы, продвигаемые некоторыми «марксистами» или приверженцами холистических идей, таких как концепции механической и органической солидарности, предложенной Дюркгеймом, и активно пропагандируемой такими авторами, как Уитли). Поэтому спор о происхождении городов может быть представлен как спор о методе и, в частности, об онтологических предпосылках. Как только будут разрешены эти фундаментальные вопросы метода, большая часть разногласий по поводу интерпретации данных будет снята.