Триллион долларов. В погоне за мечтой - Андреас Эшбах

– Значит, – вставил лорд Робурн, – вам не дает покоя прорицание вашего предка.

– Почему бы вам тогда просто не раздать деньги бедным? – спросил Смит. – Хотя бы часть их.

Джон посмотрел на него.

– Потому что этим, как я думаю, на самом деле никому не послужишь.

– Бездомный под мостом Темзы посмотрел бы на это иначе.

– Он бы ошибся. – Джон сам был поражен тем, с какой определенностью слова слетают у него с языка, и еще более поразился, увидев, что это подействовало. Алан Смит смолк и кивнул, как будто всерьез взвесил это и признал правоту Джона. Больше никто не перехватил слово, и Джон вернулся к своей заготовленной речи. У него вдруг появилось чувство, что теперь он сможет ее завершить, не умерев прежде того. – Вот что я хотел сказать: главное, на что я обращаю внимание, – это защита окружающей среды. Мы как раз заняты сейчас тем, что вводим директиву природозащиты, она будет обязательна повсюду в концерне, даже в странах и ситуациях, где это принесет нам убыток. Вы, может быть, уже слышали о наших усилиях сделать перевозку сырой нефти более защищенной. Это стоит денег, но я хочу сделать что могу, чтобы с судном, которое идет по моему заданию, не произошло того, что было с Sea Emperess. Сейчас мы проводим мероприятия, которые можно быстро реализовать – всеобщее внедрение экологичной бумаги для нужд управления, например, раздельный мусор и рециклинг. Отказ от газообразного топлива, которое наносит ущерб озоновому слою, и так далее. К сожалению, как правило, это меры скорее символического значения. Затем мы запустим далеко идущие проекты, которые, например, касаются экологичного состава продуктов, деталей обработки и так далее. Но у нас есть и более честолюбивые планы. Только, – сказал Джон и посмотрел на премьер-министра, – тут нам потребуется помощь политиков.

Мейджор удивленно раскрыл глаза, а может, просто так показалось через его большие очки.

– А я все спрашивал себя, зачем меня пригласили, – сухо сказал он.

Джон набрал побольше воздуха. Дрожь в животе все не унималась. Продолжать, не сбиваться!

– Группа Фонтанелли в будущем, как мне кажется, будет играть в мировой экономике значительную роль. Это побуждает меня инициировать некоторые хозяйственно-политические изменения, которые, я думаю, в долгосрочной перспективе пойдут во благо людям. Я поддержал бы соответствующую политику, даже неся убытки, в надежде, что Fontanelli Enterprises подаст пример, которому последуют и другие.

Он посмотрел в растерянные лица.

Алан Смит, сидящий на нижнем конце стола, схватился за свой бокал, и до Джона донеслось его бормотание:

– Ну, сейчас будет…

Лицо премьер-министра закаменело.

– Я рад слышать о вашей готовности к сотрудничеству, – сказал он абсолютно безрадостным тоном. – Но, тем не менее, я должен напомнить, что в демократической стране корректный путь достижения политических изменений должен вестись через парламент, а не через частные договоренности за ужином.

Виктория Хольден подалась вперед, жемчуг ее ожерелья невзначай со звоном царапнул по ее тарелке.

– Мистер Фонтанелли, не объясните ли вы нам, какие конкретно хозяйственно-политические изменения вы имели в виду?

Джон благодарно взглянул на нее. «Мисс Хольден, невзирая на ее почти восемьдесят лет, будет за вашим столом представителем самой открытой и передовой мысли, – предвидел Маккейн. – И то, что она скажет, будет иметь больший вес, чем можно предположить по тиражам ее газеты».

– Как я уже сказал, я новичок в мире бизнеса, – объяснил он, обращаясь к ней и к остальным. – Может, поэтому для меня удивительны многие вещи, с которыми другие, выросшие в этом мире, свыклись. Например, я задаюсь вопросом, как может быть выгодно везти в Марокко североморских крабов? Как может быть, чтобы яблоки из Новой Зеландии стоили дешевле местных? – Теперь он снова попал в фарватер своей речи и, наконец, в ту ее часть, где мог говорить искренне. – Или более общий вопрос: как самое вредное для окружающей среды может быть экономически самым выгодным? Только если цена, которую предприятие платит за что-то, в данном случае за перевозку, не соответствует действительной стоимости. Если бы все стоило столько, на сколько оно обременяет экологию, не было бы природозащитных проблем. Потому что мы, люди, наловчились избегать расходов. В этом мы все находчивы. История индустриализации – единственная история понижения стоимости предметов первой необходимости. Почему бы не направить нашу изобретательность в сторону долговременного рационирования Земли? Почему мы не настаиваем на том, чтобы фактор природоущерба учитывался во всех калькуляциях? Почему мы не сделаем так, чтобы урон, наносимый природе, просто стоил денег?

Бесконечно долгая секунда была такой тихой, будто он сказал что-то постыдное.

– Если вы увеличите стоимость перевозки, вы свернете шею мировой торговле, – наконец сказал Дэвид Моди и откинулся на спинку стула. – Хозяйство зависит от хороших транспортных условий.

Это возражение можно было предвидеть. Он и сам пришел к нему, когда они с Маккейном прорабатывали свои соображения.

– Дело не просто в стоимости перевозки. Экономика стала такой, какова она есть, потому что транспортировка была дешевой. А не наоборот. Мне уже ясно, что внедрение моего предложения будет иметь весомые последствия. Я не говорю, что это должно произойти единым махом. Но это должно произойти.

– Ваше предложение означает, – подытожил Смит, – например, вычеркивание дотаций для горнодобывающей промышленности и, наоборот, введение изрядного налога на уголь. Так? Но результатом стали бы тысячи безработных.

– Если некуда деться, придется на это пойти, – сказал Джон.

Премьер-министр ничего не сказал, но был явно невесел. Он смотрел прямо перед собой и, казалось, хотел поскорее очутиться где-то в другом месте.

В наступившем молчании подали следующее блюдо – лососевый паштет под рислинговым соусом. «Ничего себе, подходящая обстановка для разговора о нуждах мира», – думал Джон, глядя на причудливо декорированную тарелку, которую опытная рука ловко поставила перед ним.

– По-моему, мистер Фонтанелли прав, – взял слово лорд Робурн. Он вооружился вилкой и ножом для рыбы. – Мы здесь все свои, мы достаточно интеллигентные люди, и нам не надо притворяться. Если посмотреть на хозяйственный процесс, мы обнаружим, что можно провести границу, на которой что-то отнимается у природы – сырье, природный продукт, – и другую границу, где природе что-то снова отдается – как правило, отходы. Все, что происходит между этими двумя границами, так сказать, внутреннее дело людей. Экологические проблемы создает существование обеих этих границ. Мы пользуемся ресурсами, которые не безграничны, а то, что мы отдаем, тоже не может быть воспринято в неограниченном объеме. Это все давно знают, но это знание не влечет за собой никаких последствий. Предложение мистера Фонтанелли затрагивает самую сердцевину проблемы: до тех пор, пока ущерб, наносимый природе, не сказывается на экономике финансово отрицательно, а охрана природы – финансово положительно, невозможно действовать соответственно. Я намеренно говорю невозможно. Тем не менее многие идеалисты все время ждут, что хозяйство начнет действовать неэкономично. Правила игры не принимают во внимание окружающую среду. Но мы можем изменить правила игры. В этом нет ничего особенного; мы постоянно делаем это. Мы изменяем банковское право, биржевое право, налоговое право, принципы страхования – все это есть правила игры для экономических процессов. Так же просто мы можем ввести правила игры, что нагрузка на окружающую среду будет стоить денег. И тогда то, к чему мы долго и тщетно апеллировали морально, произойдет само собой, просто через динамику рыночных сил. И действовать нужно только так. Другого пути нет.