Таинственная история заводного человека - Марк Ходдер

— Специальный отряд полиции из Лондона, — сказал он неизвестно кому. — Командор?

— Я, — ответил Кришнамурти. — Выходили ли пассажиры из предыдущего поезда?

— Совсем немного, сэр. Их встречал какой-то темнокожий с паролошадью и большим фургоном. Медицинский случай, сэр: они сопровождали пациента.

— Ричард! — воскликнул Суинберн. — А фургон наверняка пригнал сюда Богль.

— Джентльмены, я не знаю, что вы собираетесь делать, но, уверяю вас, в это время здесь нет ни одного кэба.

— Далеко отсюда до Тичборн-хауса, мистер Суинберн? — спросил Кришнамурти.

— Примерно четыре мили.[160]Думаю, мы легко дойдем пешком.

— Тогда вперед!

Благодаря знаменитому кафедральному собору Уинчестер стал городом, правда, очень маленьким: четыре человека с собакой быстро прошли его насквозь. Практически вся земля на востоке была обработана: повсюду виднелись кукурузные и пшеничные поля, разделенные высокими изгородями и хорошо утоптанными дорожками, низкие холмы, неглубокие долины и чучела, черневшие на фоне звездного неба.

Все шли молча. Суинберн был вне себя от беспокойства: своей нервной энергией он заразил весь отряд, и никто не вспомнил, что не спал этой ночью. Они шли, сжав челюсти и кулаки, ожидая сражения и собираясь победить. Наконец они взобрались на последний холм и увидели имение Тичборнов: на горизонте уже смутно намечалось оранжевое пятно зари. Суинберн сообразил, что смотрит в сторону горящего Лондона, что враги без помех осуществляют свои планы и что единственный человек, способный им противостоять, ими же и пленен либо убит.

Спасательная экспедиция уже спустилась в неглубокую долину, которая подходила к задней стене дома, и вела к окаймленному ивами озеру.

— Это человек? — внезапно спросил констебль Хор.

Да, это был человек. Притом мертвый. На какое-то ужасное мгновение Суинберн подумал, что это Бёртон, но, когда они добрались до тела, лежавшего за сгорбленным деревом, и перевернули его, он узнал Гилфойла, смотрителя парка.

— Что с ним произошло? — выдохнул Кришнамурти. Под кожей лица у Гилфойла взорвались все капилляры, и кровь, еще свежая, текла из глаз, носа, рта и ушей. Губы раздвинулись, обнажив зубы; на лице застыло выражение крайнего страдания.

— Бедолага, — вздохнул Герберт Спенсер. — Отличный был парень! Присматривал за лебедями мисс Мэйсон, пока я кантовался в доме: смотрел, чтобы они не померли с голодухи.

Рядом с трупом лежала двустволка. Кришнамурти поднял ее и осмотрел:

— Один ствол заряжен.

— В доме нет света, сэр, — заметил Хор.

— Уф! — выдохнул Спенсер, когда Фиджет дернул поводок. — Похоже, пес снова почуял запах!

— Позвольте ему показать дорогу, — приказал Кришнамурти. — И тише, джентльмены, как можно тише!

Вслед за Фиджетом они поднялись по откосу к Тичборн-хаусу, пересекли дворик и через открытую дверь вошли в оружейную. В доме царила тишина. Хор коснулся руки начальника и указал на пол. Кришнамурти глянул вниз и в слабом утреннем свете увидел черные следы. Он наклонился, коснулся одного, поднес палец к носу и прошептал:

— Кровь! Кто-то ранен.

— Не Ричард, надеюсь, — прошептал Суинберн.

Они пересекли комнату, прошли на цыпочках по коридору и оказались в большом танцевальном зале. Нос Фиджета и кровавый след вывели их через зал в другой коридор, через который можно было попасть в курительную. Но пес не дошел до нее и, свернув, потащил их в третий коридор.

— Там лестница, которая ведет вниз — в комнаты слуг, на кухню и ко входу в лабиринт, — вспомнил Суинберн.

— Думаешь, они потащили его под Карачки? — спросил Спенсер.

— Очень похоже на то.

Командор Кришнамурти снял с пояса дубинку и кивнул Хору, который последовал его примеру.

— Идите сзади, джентльмены, — сказал он.

Поэт и философ подчинились. Они прокрались дальше, добрались до лестницы и осторожно спустились под аккомпанемент низкого монотонного громыхания.

— Чертов храп миссис Пиклторп! — проворчал Спенсер. Через несколько шагов до них донесся голос из кухни.

— Ш-ш-ш, — выдохнул Суинберн: — слушайте!

— …учитывая финансы поместья, нам надо продержать дурака живым еще какое-то время. — Поэт мгновенно узнал наглый голос Эдварда Кенили.

— Сможем ли мы заставить сотрудничать этого упрямого старого осла? — спросил незнакомый голос.

— Не волнуйтесь: его упрямство рассыпется в прах, как только я опять поднесу к нему алмаз. Он очень восприимчив — вообще не может сопротивляться. Богль, как там доктор?

— Истекает кровью, сэр.

— Я выздоровею, не волнуйтесь! — заговорил четвертый, заметно дрожащий голос. Суинберн узнал его.

— Но, Дженкин, мы нуждаемся в вас для сеанса! — сказал Кенили.

— Просто перевяжите меня покрепче, — последовал ответ. — А потом Богль отвезет меня в Алресфорд, к врачу. Я вполне могу участвовать!

— Я могу вынуть из вас пули, сэр.

— Нет, Богль, — рявкнул Кенили, — нет времени! Мы должны связаться с госпожой как можно быстрее: она хочет проверить состояние Бёртона. Уэйт, помогите мне найти стол и стулья: мы перенесем их в центральную залу — сеанс надо провести в присутствии пленников.

Кришнамурти обернулся к остальным и прошептал:

— Их всего четверо, и один из них ранен. Вперед!

Он и констебль Хор бросились вперед, Суинберн, Спенсер и Фиджет — за ними. Они ворвались в кухню. Первым делом Суинберн увидел лежащего на столе Дженкина, полуголого и окровавленного; рядом с ним стоял Богль. Эдвард Кенили и «развратник» по имени Уэйт стояли около кладовой.

— Полиция! — проревел Кришнамурти.

— Не двигаться! — воскликнул Хор.

И тут весь ад сорвался с цепи.

— Черт! — пролаял Кенили, быстро обернулся и поднял правую руку. Суинберн нырнул в сторону; синяя молния, вылетевшая из руки адвоката, обогнула всю комнату и окружила головы полицейских. Кришнамурти закрыл глаза и упал на колени. Но главный удар принял на себя Хор: его тело закостенело, взлетело невысоко над землей и заплясало, окруженное аурой синей энергии; потом его затрясло, и он пронзительно закричал от боли. Лицо его покраснело, потом посинело; из носа и из глаз хлынула кровь.

— Черт побери! — проверещал Спенсер, спрятавшийся за буфетом. — Останови его!

Суинберн оглянулся и увидел чугунную сковородку. Сам не понимая, что делает, он схватил ее и швырнул в Кенили. Сковородка со страшным звоном ударила адвоката по лбу. Кенили зашатался и рухнул на пол; энергия, вытекавшая из его руки, соскользнула с Хора, зашипела на потолке и испарилась.