Последняя игра - Алексей Рыбин

Настя и не заметила, когда Серега с Лехой успели раздеться. Видимо, в процессе возни она была так поглощена собой, что не обращала на это внимания.

– Ну, пошли по первому заходу, – сказал Голый и, взяв Настю в охапку, швырнул в полумрак парной.

…Она перестала ощущать течение времени, стараясь только правильно расслаблять и напрягать мышцы, чтобы не получить серьезных повреждений. Теперь она думала только об этом, задыхаясь в удушливом пару, пахнущем пивом, вениками, какой-то травой…

Она старалась не закрывать глаза, чтобы видеть и знать, с какой стороны и от кого ожидать следующего хода.

По парной прокатилась волна холодного воздуха, и Настя каким-то шестым чувством поняла, что сейчас все кончится. Залитое потом, скользкое и самое отвратительное из трех, тело Лехи, волосатое, неловкое, больно бившее ее коленями и локтями, вдруг обмякло и навалилось на нее всей своей тяжестью. Силы у нее еще оставались, и она чуть сдвинулась в сторону, спихнула с себя воняющую тушу, и та, к удивлению Насти, съехала по ступенькам вниз, стукаясь головой и неловко зацепляясь руками о перильца. И только когда Леха шлепнулся на пол, она увидела в его спине широкую красную дыру.

Следующее, что она увидела, был Егор, стоящий в дверях парной с пистолетом в руке. Ствол пистолета, направленный мимо Насти в угол парилки, был толстым от навинченного глушителя.

– Ты жива? – спросил он, не глядя на нее.

– Жива…

Голос ее был слабым, но она чувствовала, что может не только говорить, но и самостоятельно двигаться. Егор успел вовремя, не смогли эти звери ее как следует изуродовать…

– Двигаться можешь? – словно читая ее мысли, спросил Егор.

– Попробую…

Она была совершенно спокойна, мелькнула мысль, что это, наверное, шок, и еще одна, сразу, следом: «Нет, милая, это не шок. Это опыт…»

Голый и Серега стояли в углу, на самом верхнем полке с поднятыми руками, члены их торчали, они бы выглядели смешными, если бы Настя не пережила то, что происходило здесь последние полчаса. Егор приехал раньше, чем договаривались. Как он нашел это место, Настю не интересовало, она не сомневалась в опыте своего телохранителя и в его знании криминальных уголков родного города. Может быть, и здесь ему бывать приходилось. Может быть, и не просто бывать…

– Мужик, ты чего?.. – сказал Серега. – Она сама дала… Никаких проблем…

Настя, согнувшись, – боль все-таки пронзала ее живот и не давала ей ходить нормально, – подошла к Егору.

– Дай-ка, – протянула она руку.

– Думаешь, так лучше? – не удивившись, спросил Егор. Он был каким-то уж очень спокойным.

– Да, – коротко ответила она, и Егор передал ей пистолет.

Она взяла его обеими руками и дважды выстрелила прямо в стылые и не верящие до последнего мгновения глаза сначала Сереги, потом – Голого.

– Молодец, – сказал Егор, забирая у нее оружие. – Ты выйди-ка туда, оденься. Я сейчас…

Она не успела закрыть за собой дверь, как услышала характерный звук выстрела.

– Ты чего? – спросила она, обернувшись и увидев Егора, стоящего над телом Голого.

– Ты второй раз промахнулась. Его только по черепу царапнуло, хотел закосить… Пришлось контрольный сделать…

В предбаннике она увидела неподвижно сидящего на лавочке парня в спортивном костюме. Он сидел точно так же, как и тогда, когда они пришли сюда с Серегой и Лехой, только на груди тонкой куртки, чуть левее «молнии» виднелось темное пятно с дырочкой посредине.

На полу, в ногах банщика валялся еще один парень, Насте незнакомый.

– На улице сторожил. Наружная охрана, – пояснил Егор. – Оборзели совсем, суки, ничего не боятся. Разве ж это охрана?.. Лохи, одно слово.

Он шагнул к выходу на лестницу и распахнул дверь. Насте казалось, что удивляться она уже не способна ничему, но из груди ее вырвался короткий и очень слабенький возглас:

– Киселев?! Как ты… Тебя же убили… Давно… Тогда…

– Кто тебе сказал?

Широко улыбаясь, на лестнице стоял Вова Киселев – лучший друг и деловой партнер Андрея, исчезнувший из Настиной жизни, как она думала, навсегда… В Америке. Прикрывая ее бегство от людей Михалыча, которые и там ее вычислили и решили предъявить какие-то свои требования, никак с планами Андрея не увязывающиеся. Тогда он остался там, на пустынной улице Бронкса, с помповым ружьем в руках или с автоматом – Настя не помнила… А на него, прямо на него мчались два автомобиля с бандитами…

– Меня так просто не убьешь, – сказал Кислый. – Ты бы оделась, подруга…

– Да, – сказал Егор. – А то, неровен час, еще какие-нибудь хлопцы прискачут. По-моему, на сегодня жмуриков с нас уже хватит. Как, Настя, поедем домой?

– Поедем.

Олег Грабко стоял у окна, выходящего на пустырь. Темнота скрывала заброшенную стройку, и при определенной доли фантазии можно было вообразить себе, что за окном, допустим, лес… Или море… Совсем недавно вот, в Крыму, – там море было… Олег думал о себе – кто он сейчас? Что он делает в этом городе? И что с ним будет дальше? Бывший опер, ставший подручным бандитов, потом и не только подручным, а вошедший в доверие к самому Крепкому и его невесте Насте, которая, несмотря на свои тогда еще семнадцать, такого в городе наворотила, что ни одному следователю при нынешнем-то кризисе бумаги не хватило бы, чтобы описать все подвиги, совершенные этой девочкой и ее командой, состоящей преимущественно из таких же подростков. Правда, в последнее время она была больше увлечена делами Андрея, переложив старые заботы на тех самых подростков, из которых, по мнению Олега, вырастут впоследствии не то чтобы бандиты, но люди, весьма скептически относящиеся к различным условностям. В том числе и к законам.

– Не замерзнешь? – спросила Бокова. Она лежала в кровати, укутавшись в одеяло.

Какой-то умник отключил во всем доме батареи, самое время для профилактики, говорили несчастные жильцы, но поделать ничего не могли – на их крики и занудные либо возмущенные жалобы и угрозы работники ЖЭКа отвечали усталым пожиманием плеч или каким-то словоблудием, от которого даже у видавших виды старушек-пенсионерок начиналась тупая зубная боль.

– Нормально, – ответил Грабко. Стоял он у окна совершенно голый, но не чувствовал холода, сквозившего из оконных щелей, прихожей и кухни, тонким покрывалом стелившегося по паркетному полу. – Нормально, – повторил он.

– Все про бандитов своих думаешь?

– Да какие они бандиты? Люди. Довели, гады, всю страну хрен знает до чего… Кто у нас не бандит?

– Ну, понеслось… Мало того что весь сон мне сбил, теперь лекции читать… А мне на работу с утра…

– А чего тебе эта работа? Бокова?

У них как-то с самого начала, еще с момента знакомства было заведено называть друг друга по фамилиям. Оба к этому привыкли, и обоим это казалось совершенно естественным.