Тщеславная мачеха - Фиделис Морган

– Ты слишком поздно пришел! Слишком поздно. И не посылал денег на мое содержание. – Девушка заговорила мелодичным детским голоском. – Мне было семь лет, когда монахини отправили меня добывать себе пропитание. Посвети-ка мне, отец.

Уэкленд поднял свечу.

– Ты бросил меня ради этого? – Девушка рассмотрела лицо графини. – Шотландка была хотя бы твоего возраста.

– Это была я, – прорыдала леди Прюд. – Я была мачехой, не хотевшей чужого ребенка.

Аурелия уставилась на нее.

– Ты? Злюка, которая смотрела на меня свысока и помыкала мной, когда я два дня назад пришла на кухню без макияжа и своего пышного наряда. «Отнеси эти блюда, и побыстрей!» – кричала ты. Я так и сделала. Предварительно намазав их порошком из лесных поганок.

– Да простит меня Господь за то, что я с тобой сделала.

– Не Богу надо тебя прощать, – отрезала Аурелия, наступая на леди Прюд. – А мне. Маленькой девочке, которую называли Ла Пусель.

Ла Пусель![125]– подумала графиня. Дама пик – Жанна д'Арк.

С обеих сторон показался свет факелов, послышался топот ног, и через мгновение в коридоре появились Джон и мушкетеры со шпагами наголо. Один из мушкетеров вел, обхватив за плечи, Леонору Смит. Она была в полуобморочном состоянии.

Увидев Аурелию, Леонора с плачем зарылась лицом в кружевную рубашку мушкетера:

– Призрак вернулся за мной!

– Я была недостаточно хороша для тебя, ты, лицемерная святоша! Тебе не нравилось мое грязное темное лицо, мачеха? Я научилась замазывать его лучшими белилами и ставить самые лучшие мушки. Посмотри на меня – я красавица, но под венецианскими белилами я совсем не белая. – Она потянула за ленточку корсажа, обнажая темную кожу ниже линии макияжа. – Ты опасалась, как бы весь свет не узнал, что твой благородный муж – в прошлом помощник повара – запятнал себя любовью к чернокожей служанке?

– Прости меня. – Уэкленд плакал. – Прости.

Графиня и Элпью прижались к стене, пропуская трех мушкетеров.

– Но ты же умерла, Аурелия…

– Иногда врачи бывают очень полезны, мачеха. – Аурелия еще ближе подошла к леди Прюд. – У них в запасе разные приемы и отвары, и они могут возродить тебя для новой жизни с помощью простой бумажки и записи в приходской книге. – Она рассмеялась, запрокинув голову. – Вы повсюду следовали за мной. И я поняла: исчезновение – единственный способ выполнить то, что должно быть выполнено. А лучший способ исчезнуть – это умереть у всех на глазах самым неожиданным образом.

– Прошу тебя, дитя, я знаю, что поступила неправильно.

– Хватит оправданий! – Аурелия бросилась вперед и вонзила кинжал в живот леди Прюд.

Мушкетеры схватили Аурелию, и та, внезапно обмякнув, позволила увести себя.

Графиня и Элпью поддержали попятившуюся леди Прюд.

– О Боже! – вскрикнул Уэкленд, бросаясь ей на помощь. – Кто-нибудь, приведите королевского врача!

– Я заслужила это, – плача, проговорила леди Прюд, когда Уэкленд и Джон понесли ее вверх по лестнице. – Надеюсь, девочка убила меня.

Десерт – пиршество сладостей.

– Можно же еще что-то приготовить из картошки, а не только разваривать ее в кашу. – Пайп сидела перед очагом и острым ножом чистила небольшую кучку картофеля. – У нас в Ирландии из нее и хлеб пекут.

Мадемуазель Смит вздохнула и повернулась к маркизу де Бешамелю. Тот с мрачным видом стоял у двери во двор.

Джон, все еще в костюме пастушки, но без маски, внес на кухню графиню.

– Вы можете обработать рану, мадемуазель Смит? – Он посадил леди Анастасию на лавку, Элпью, поддерживавшая свою кровоточившую руку, вошла следом. – Так, о чем еще позаботиться? – Джон вытер руки о платье.

– Есть кое-что, – улыбнулась ему графиня.

– И что же это? – поинтересовался Джон.

– Лакей Роджер.

– Мне не хотелось бы, графиня.

– Ах ты, шут! – Графиня толкнула его в плечо. – Лакей Шарма, Роджер… он самозабвенно целуется с Вирджинией под главной лестницей. Я заметила, когда ты нес меня мимо. Тебе лучше бы разобраться с ним.

Засучив отделанные рюшами рукава и сдвинув на затылок золотистый, в локонах, парик, Джон ринулся из кухни, на ходу разминая пальцы и сжимая кулаки.

– Она это делает только для того, чтобы привлечь твое внимание, слышишь? – крикнула графиня, но он был уже далеко.

– L'Ordre de Deux Croissants! – Маркиз де Бешамель воздел руки. – Jamais! Jamais! Jamais! Deux Croissants! C'est un affront![126]– Он пощупал медальон, висевший на зеленой ленте у него на шее, плюнул на пол и тоже выскочил из кухни.

– Он расстроен, – пояснила мадемуазель Смит, промывая раны графини влажной салфеткой. – Ему хотелось получить орден Святого Духа, а вместо этого король наградил его орденом Двух Полумесяцев[127].

– А я бы и от простой медали не отказалась, – заметила графиня, думая о своем клее и о том, что теперь он будет известен всей Франции как бешамель.

– Понимаю логику его величества. Орден Святого Духа – особая награда. Голубая лента… Вы видели ее, у герцога де Шарма есть такая. Но этот человек геройски участвовал во многих сражениях. Он в высшей степени скромен. Вряд ли обыкновенному chef[128]уместно носить Cordon Bleu[129]?

– Как там бедный герцог? – поинтересовалась Элпью, пока мадемуазель Бонтем бинтовала ей руку.

– Мне больше жаль его жену. – Мадемуазель Смит вздохнула. – Такая нервная маленькая женщина. Но я знаю, что герцог о ней позаботится. Он очень добрый человек. Окружающие принимают его за изнеженного простофилю, но он просто любит всю эту мишуру. А почему бы и нет?

– Ужасно вот так, как она, обнаружить тело своей возлюбленной, – сочувственно произнесла графиня. – По словам герцога, за несколько минут до смерти Изабелла спустилась сказать, что мы с ней собираем сказки и, возможно, отправимся в лес. Она предупредила его на тот случай, если с нами что-нибудь приключится в темноте. Герцог собирался проследить, чтобы мы обе благополучно вернулись. Поэтому когда спустя короткое время к ним ворвалась Прюд, искавшая Изабеллу, герцогиня, естественно, пришла в мою комнату убедиться, что мы еще не ушли, и нашла несчастную Изабеллу…