Дисфункция реальности. Увертюра - Питер Гамильтон

Кабинет директора исследовательского центра находился на пятом этаже административного здания, приземистого круглого сооружения из отполированной до зеркального блеска меди, обрамленного балконом на колоннаде из серого камня. Здание было расположено в задней части исследовательского центра, поднимаясь на пятьсот метров над омывающим полюс морем, и открывало великолепный вид на субтропический парк, раскинувшийся в туманной дали.

Открывавшийся вид являлся неизменной гордостью Паркера Хиггинса, лучшего во всем Транквиллити кандидата на почетную должность восьмого директора исследовательского центра. Его великолепный кабинет был обставлен мебелью цвета густого бургундского, сделанной из оссалового дерева и вывезенной из Кулу еще во времена, предшествовавшие кризису, связанному с отречением. Паркеру Хиггинсу исполнилось восемьдесят пять лет. Его назначение состоялось девять лет назад и было почти последним, что успел сделать Повелитель Руин, и благодаря Богу (и довольно состоятельным предкам, которые смогли позволить себе приличную генную инженерию) он сохранит за собой этот пост еще на девять лет. С настоящей исследовательской работой он покончил двадцать лет назад, после чего полностью сосредоточился на административной деятельности. Это тот род деятельности, в котором он был великолепен: создание прекрасной команды, массаж подвижного эго, знание, когда надо подстегнуть, а когда и попридержать. По-настоящему эффективные научные администраторы были редки, а под его руководством работы шли довольно гладко, это признавали все. Паркер Хиггинс любил содержать свой мирок в чистоте и порядке, это одна из формул его успеха, поэтому он был по-настоящему шокирован, когда, придя в одно прекрасное утро на работу, обнаружил молодую девушку с белокурыми кудрями, развалившуюся на подушках на его стуле с прямой высокой спинкой за его столом.

— Кто вы такая, черт подери?! — воскликнул он.

Но тут он заметил стоящих в разных концах кабинета пятерых сержантов.

Сержанты на Транквиллити были единственными полицейскими силами. Субчувствительные служители биотехнического обиталища посредством родственных генов контролировали скрупулезное выполнение законов. Это были (созданные таковыми с умыслом) устрашающие гуманоиды двухметрового роста с красновато-коричневым внешним скелетом, их суставы обрамляли сегментарные кольца, обеспечивающие полное сочленение. На голове выделялись рельефные черты лица, с глазами, спрятанными в глубокой горизонтальной впадине. Их руки являлись наиболее человеческим органом, на котором внешний скелет заменялся кожистой шкурой. Это означало, что они могут пользоваться любыми предназначенными для людей инструментами, в том числе и оружием. У каждого из них на поясе висел лазерный пистолет и источник помех для коры головного мозга, а также наручники. Пояс у них был единственным предметом гардероба.

Паркер Хиггинс тупо оглядел сержантов и снова посмотрел на девушку. На ней был очень дорогой небесно-голубой костюм, а ее ледяные голубые глаза парализовали своей глубиной. Ее нос… Паркер Хиггинс, может быть, и был бюрократом, но уж дураком-то он не был.

— Вы, — не веря самому себе, прошептал он.

Иона одарила его легкой улыбкой и встала, протянув руку.

— Да, господин директор. Боюсь, что это именно я. Иона Салдана.

Он осторожно пожал ее руку, в его руке она показалась ему маленькой и холодной. На ее палец было надето кольцо с печаткой, на красном рубине вырезан герб Салданов: коронованный феникс. Это перстень коронованного принца Кулу. Майкл не побеспокоился о том, чтобы вернуть его хранителю королевской сокровищницы, когда был отправлен в изгнание. В последний раз Паркер Хиггинс видел этот перстень на пальце Мориса Салданы.

— Весьма польщен, мадам, — выдавил из себя Паркер Хиггинс и чуть было не ляпнул: «Но вы же девушка». — Я знал вашего отца. Это был великий человек.

— Спасибо, — на лице Ионы не отразилось и следа юмора. — Я вполне понимаю, что вы очень заняты, господин директор, но я бы хотела сегодня утром проинспектировать главные направления вашей работы. Затем я бы попросила всех ведущих работников отделов сделать отчет по своим работам и предоставить их мне через два дня. Я постаралась сохранить финансирование на прежнем уровне, но видеть работы через сенсоры Транквиллити и получить личные разъяснения — две разные вещи.

Вся Вселенная Пракера Хиггинса начала дрожать. Отчет, и нравится ему или нет, но эта девочка держит в своих руках денежные ниточки, жизненные ниточки научного проекта. Что если…

— Конечно, мадам. Давайте я все покажу вам сам.

Иона начала обходить стол.

— Мадам, могу я поинтересоваться у вас, какой политики придерживаетесь вы в отношении научного проекта по изучению леймилов? Предшествующие Повелители Руин были очень…

— Успокойтесь, господин директор. Мои предки поступили совершенно правильно: разгадке тайны леймилов следует присвоить высший приоритет.

Картина надвигающейся катастрофы исчезла из поля зрения, как исчезают дождевые облака при появлении солнца. Теперь все должно закончиться хорошо. Почти хорошо. Девушка! Все наследники Салданы были мужского рода.

— Да, мадам.

Сержанты построились, образуя вокруг Ионы сопровождающий эскорт.

— Пошли, — сказала она и выпорхнула из кабинета.

Паркер Хиггинс обнаружил, что, чтобы догнать процессию, он начал поспешно перебирать ногами самым недостойным образом. Ох, как бы хотелось ему, чтобы и он мог заставлять людей вот так подпрыгивать.

* * *

Есть третий Повелитель Руин.

Эта новость разнеслась через тридцать семь секунд после того, как Иона и Паркер Хиггинс вошли в лабораторный корпус, в котором располагался отдел изучения генетики леймилских растений. Все, кто работал над этим проектом, имели нейронные компьютеры. Так что как только инстинктивная вспышка возможной вины, сопровождаемая шоком от вида директора и пяти сержантов, неожиданно явившихся в первые десять минут рабочего дня, прошла и началось представление сотрудников, как профессора, так и техники сразу же открыли каналы в информационную сеть обиталища. Почти все сообщения начинались: «Вы мне не поверите, но…»

Ионе показали аудиовизуальные проекции генов леймилских растений, показали запечатанный инкубатор с проросшим семенем, корешки которого как червячки пронзали почву, показали папоротникообразное растение с красными ветвями, растущее в горшке, и даже дали попробовать маленький сморщенный черный фрукт.

Потом друзьям, родственникам и коллегам было предложено поторопиться, и ближайшие пятнадцать секунд никто и не подумал выйти на связь с какой-нибудь компанией новостей.

Иона и Паркер Хиггинс, покинув лабораторию генетики растений, отправились в отдел по изучению структуры леймилских обиталищ. Люди выстроились на каменных дорожках, давя окаймляющие их кустики. За ней волной следовали аплодисменты и приветственные выкрики, одобрительные свистки тонули в общем шуме. Сержантам приходилось легонько отталкивать особо рьяных зевак. Иона начала пожимать руки и махать рукой в ответ.