Книги онлайн и без регистрации » Современная проза » Остров. Тайна Софии - Виктория Хислоп

Остров. Тайна Софии - Виктория Хислоп

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 81 82 83 84 85 86 87 88 89 ... 104
Перейти на страницу:

На следующий день Мария уже знала о том, как прошло крещение. Но рассказал ей о нем не Гиоргис, а Фотини, которой все подробно описал Антонис.

– Да он ни на минуту не выпускал ребенка из рук! – бушевала Фотини, возмущенная дерзким поведением Маноли.

– Ты думаешь, это раздражало Андреаса?

– С чего бы? – спросила Фотини. – Он ни о чем не подозревает. К тому же это дало ему возможность всласть поговорить с соседями и гостями. Ты ведь знаешь, как он увлечен всем, что связано с сельским хозяйством, – его хлебом не корми, дай только поговорить об урожае и сборе оливок.

– А тебе не показалось, что Анна тоже хотела бы подержать дочь?

– Честно говоря, не думаю, что в Анне так уж сильны материнские чувства. Когда родился Матеос, мне невыносимо было даже выпустить его из рук. Но все люди разные, и Анну, похоже, это совсем не беспокоит.

– Вообще-то у Маноли был превосходный повод держать малышку. От крестного ничего другого и не ждут, – сказала Мария. – Если София действительно его ребенок, для Маноли это был единственный день в жизни, когда он смог нянчиться с ней, не вызывая ни у кого подозрений.

Обе ненадолго замолчали, чтобы выпить кофе. Наконец Мария спросила:

– Так как ты считаешь, София – ребенок Маноли?

– Откуда мне знать? – ответила Фотини. – Но он определенно неравнодушен к ней.

Андреас невероятно обрадовался рождению Софии, но потом его начало тревожить состояние жены. Она всегда выглядела больной и усталой, правда, оживлялась, когда заглядывал Маноли. До крещения Андреас не замечал сильного влечения между женой и двоюродным братом, но позже у него начало вызывать подозрение то, как много времени Маноли проводит в их доме. Его положение члена семьи, а теперь еще и ноноса, крестного отца Софии – одно дело, но частое присутствие в доме – совсем другое. Андреас начал замечать, что сразу же после ухода Маноли настроение Анны могло измениться с легкомысленного на мрачное, с веселого на сварливое, и обратил внимание, что самые теплые улыбки она приберегала для его двоюродного брата. Обычно он старался выбросить подобные мысли из головы, но существовали и другие поводы для подозрении. Однажды вечером, вернувшись домой, он обнаружил, что постель не прибрана. Это происходило еще несколько раз, а в двух случаях Андреас заметил, что простыни лишь небрежно разглажены.

– Что это с горничной? – спросил он. – Если она не выполняет свою работу, нужно ее уволить.

Анна обещала поговорить с девушкой, и на какое-то время основания для недовольства исчезли.

Тем временем жизнь на Спиналонге шла своим чередом. Доктор Лапакис бывал на острове каждый день, а Кирицис получил от больницы в Ираклионе разрешение увеличить количество своих приездов с одного раза в неделю до трех. Однажды осенним вечером, когда он возвращался из Спиналонги в Плаку, его как громом поразило одно зрелище. Уже смеркалось, солнце опустилось за горы, унеся с собой свет и погрузив все побережье в почти кромешную тьму. Оглянувшись, Кирицис увидел, что Спиналонгу по-прежнему омывает золотое сияние последних лучей солнца. Кирицис решил, что так и должно быть.

Именно Плаке были присущи многие из тех качеств, которые обычно приписываешь острову, – замкнутость, сдержанность и отгороженность от внешнего мира, в то время как на Спиналонге жизнь била ключом. В газете «Звезда Спиналонги», которую по-прежнему выпускал Яннис Соломонидис, печатались обзоры мировых новостей наряду с пространными аналитическими статьями. А еще на страницах газеты появлялись рецензии на фильмы, которые должны были выйти в прокат в ближайшие месяцы, и отрывки из романов Никоса Казанзакиса. Неделя за неделей в газете печатались главы его провидческого романа «Свобода и смерть», и колонисты жадно впитывали каждое слово, с нетерпением ожидая продолжения, которое затем долго обсуждалось в кофейне. Когда в июне того же года критского писателя наградили Международной премией мира, газета даже перепечатала его благодарственную речь. «Если мы не хотим позволить миру погрузиться в хаос, мы должны выпустить на волю любовь, заключенную в людских сердцах», – сказал Казанзакис. Эти слова сразу нашли отклик у читателей Спиналонги, наслышанных о военных ужасах и страданиях, от которых их спасла только жизнь на острове. Многие из них были рады возможности поразмыслить и, бывало, часами сидели, обсуждая последние высказывания этого титана литературной и политической мысли Греции или других современных питателей и мыслителей. Из Афин ежемесячно присылали новые книги, что позволяло расширить и без того внушительную общественную библиотеку острова. Видимо, оттого, что многие островитяне мечтали уехать со Спиналонги, они так любили читать о местах, расположенных далеко от их постылого острова.

У кафе и таверны, по вечерам ломящихся от посетителей, даже появился конкурент в виде еще одной маленькой таверны. По-видимому, все участки в дальней части острова, отведенные под огороды, давали хороший урожай, и на ярмарке, которая проходила дважды в неделю, торговля шла полным ходом. Остров никогда еще не был на таком подъеме – и даже в то время, когда турки начали строить здесь свои дома, жизнь не была так хороша.

Тем не менее время от времени Мария позволяла себе выплеснуть раздражение в беседе с Фотини.

– Теперь я знаю, что есть надежда на исцеление, и наше заточение переносится все тяжелее, – говорила она, сжимая руки. – Можно ли нам мечтать о новой жизни, или мы должны просто радоваться тому, что имеем?

– Всегда хорошо довольствоваться тем, что имеешь, – отвечала Фотини.

Мария знала, что ее подруга права. Когда человеку нечего терять, он жаждет перемен, ей же не давала покоя мысль о последствиях выздоровления.

– Что же тогда будет? – спрашивала она.

– Ты снова будешь жить вместе с нами, в Плаке, разве нет? Так же, как раньше.

«Ну как Фотини может быть такой непонятливой?».

Мария долго разглядывала свои руки, а затем искоса взглянула на подругу, которая все время, пока они разговаривали, обвязывала крючком кромку детского пальтишка. Фотини снова носила под сердцем дитя.

– Но если меня не будет на Спиналонге, я никогда больше не увижу доктора Кирициса, – сказала она.

– Конечно, увидишь! Если ты больше не будешь здесь жить, он уже не будет твоим доктором, и все может пойти по-другому.

– Я знаю, что ты права, но все это пугает меня, – ответила Мария.

Она указала на лежащую на столе газету, которая была открыта на очередной главе из книги Казанзакиса.

– Взгляни, – сказала она. – «Свобода и смерть». Вот точные слова для моего положения. Я, быть может, стану свободной, но когда это случится, свобода будет для меня ничем не лучше смерти, ведь я не смогу больше видеть доктора Кирициса.

– Он до сих пор так ничего тебе и не сказал?

– Ничего, – кивнула Мария.

– Но он видится с тобой каждую неделю. Разве этого недостаточно?

1 ... 81 82 83 84 85 86 87 88 89 ... 104
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?