Семеро Тайных - Юрий Никитин

Волосы на загривке приподнялись, такого с ним еще не было,чтобы не уловил чужой запах. Тем более двух здоровых мужчин. Явно прикрытыволшбой, и кто знает, что у них там еще...

Первый ухватился за крохотные выступы, повис на кончикахпальцев, явно примериваясь. Второй тихонько шепнул:

— Ну как?

— Щели глубокие, — ответил первый негромко, — поднятьсялегче легкого.

— Там на окне решетка...

— А что нам решетка?

По стене распласталась тень второго, похожая на огромноготемного паука, а первый подтянулся выше. Сердце раскачивало Олега, он прыгнул,руки метнулись сразу к двоим. Сдернул, упал под их тяжелыми телами, кулаки егобили в мягкое, вминаясь как в разогретый на солнце воск, дважды или триждыкостяшки ожгло болью, он слышал хруст, но бил до тех пор, пока чужие пальцыперестали хвататься за его одежду.

На земле распластались два тела. Темная лужа расползаласьмедленно, но когда сомкнулась с тенью от кустов, Олег попятился, отступил заугол. Задний двор наполовину в темноте, Олег поколебался, но рисковать не стал,поднялся по задней лестнице для прислуги, наскоро смыл кровь с ладоней. Пальцыдрожали, все случилось чересчур быстро и жестоко. Эти двое не просто пришлиубить Колоксая. Они пришли издалека, явно наняты кем-то в спешке, ибо знают, изкаких плит стены. Хуже всего, из-за чего он так спешил, оба прикрытыколдовством, кто бы прошел незамеченным через двор, полный стражи?

Сердце колотилось бурно. Просто повезло, что оказался втени, не заметили, не отвели глаз, как всем остальным. И еще повезло, что дажене попытался против магии магией, что он может, пень лесной, а вот противмолодецкого удара, который он хоть и презирает, однако... однако...

Миш явилась в пиршественный зал заметно побледневшая, свымученной улыбкой. Глаза чуть запали, а покусанные губы припухли и потемнели.Гуляки радостно заорали, поднялись дружно, кубки взлетели над головами вовскинутых руках.

За царицей по лестнице сходил неспешно Колоксай. Его щекитоже слегка потеряли цвет, но глаза сияли, а грудь гордо выдавалась вперед,словно готов был взлететь на плетень и закричать победное «кукареку».

Бояре поспешно расступились, царицу подхватили под руки,проводили к ее трону. Колоксай опустился в кресло рядом, богато украшенное, свысокой спинкой, не царское, однако именно Колоксай теперь выглядел царем иповелителем, и это ощутили все за пиршественными столами.

Олег, держась за спинами, неслышно приблизился. К Мишсклонился грузный воевода. До слуха Олега донеслось:

— Под вашими окнами, пресветлая княжна... э-э... княгиня,нашли два растерзанных тела.

Миш вскинула красиво изогнутые брови:

— Чьи?

— Двое мужчин.

Она слушала несколько отстраненно, ибо рядом устраивался всвоем кресле Колоксай, все видели, что отныне он здесь князь, царь. И —единственный, кто будет отдавать приказы, повелевать и править.

— Семьям осиротевших помочь, — наконец проговорила она. —Скотом, рабочими руками.

Воевода сказал осторожно:

— Да только как узнать, кто там осиротел...

— Как это?

— Похоже, не наши они вовсе. А были бы и на-ши, то этотневедомый зверь так их... что не только мать родная, но и волхв не узнает.Только и видно, что оба крепкие, рослые, но растерзаны раньше, чем успеливспикнуть. Иначе там бы и кровь этого чудовища...

Она смотрела удивленно:

— Откуда здесь звери? Да еще неведомые?

Воевода выглядел несчастным:

— Ты права, пресветлая... э-э... Тем более, что звериныхследов не найдено. То ли сразу улетели, то ли обернулись кем, но двое мужчинзабиты так, словно по ним долго били бревном. У одного рука выдернута изплеча!.. Странно, не изгрызена.

— Спугнули, — предположила она.

— Надеюсь, — сказал он, бодрясь. — Мои стражи всю ночьходили вокруг дворца, как коты вокруг кувшина со сметаной. Всеприслушивались... э-э... не стрясется ли что-то. Звезды предрекали беду.

Олег уловил несколько подозрительных взглядов. Во всем телебыла смертельная усталость, ноги казались чугунными. Медленно выбравшись водвор на свежий воздух, постоял, оглушенный гамом, шумом, яркими красками. Грудьжадно вбирала утренний воздух, но в голове была тяжесть, а в груди тянущаяпустота.

Его толкнули, слуги торопливо несли широкие подносы сгрудами жареного мяса. Кто-то выругался, Олег тряхнул головой, в ушахнепрерывный шум нарастал. Глаза слипаются, без сна уже двое суток! Да и доэтого от сна обрывал жалкие клочья.

Он неслышно отступал, пока не оказался в коридоре.Отосплюсь, а там вместе с Колоксаем...

Колоксай обвел глазами палату. Раньше он сразу выхватывалцепким взором рослую, как ни прячь, фигуру красноголового волхва. Среди пышныходеяний он выделяется как крик в ночи, как ястреб среди воробьев, но подурости, свойственной мудрецам, упорно носит на голом теле волчовку, уверенный,что так в ней незаметнее.

За столами шло непрерывное веселье, все ели и пили так,словно в своих землях голодают, от пестроты и ярких цветов сворачивало скулы,но серого пятнышка нигде не было.

Незаметный служка приблизился к царице слева, она приняла изего рук небольшой медный с прозеленью кувшин. Пахнуло тиной. Царица наполнилабольшой золотой кубок, с улыбкой протянула Колоксаю:

— Теперь тебе пора и, как говорят у вас в Артании,похмелиться.

Колоксай коснулся кубка, их пальцы встретились:

— Полагаешь, мое похмелье будет горьким?

Загадочная улыбка тронула ее искусанные губы:

— Чем слаще пир, тем горше похмелье.

Он принял кубок, его синие как небо глаза пронзительнозаглянули в ее темные как бездны, а голос прозвучал тихо и со страннойнежностью:

— Из твоих рук я приму и чашу с ядом.

Она вздрогнула, напряглась, в глазах метнулся страх иколебание, но Колоксай уже встал с кубком в руке, рослый и широкий, брызжущийвесельем, белозубый, сказал сильным мужественным голосом, от которого по жиламмужчин пробежала дрожь, словно услышали призывный рев боевого рога:

— А теперь поднимем заздравные чаши!.. И сдвинем во славутех, для которых живем, за которых отдаем жизни, за которых принимаем удары, ношрамами гордимся!

За столами мужчины медленно поднимались, одни с охоткой,бездумно, другие с натугой, уже не смея перечить этого свирепому воителю, поглазам видно, что и здесь зажмет все в железный кулак, не даст почивать набоку.