Пилигрим. Книга 3 - Константин Калбазов

— Ну что, Леонид, работает, а! — хлопнув грека по спине, возбужденно произнес Михаил.

— Оно и должно было работать. Поглядим, как пойдут дела с подключенными молотами.

С этими словами, он передвинул рычаг, подключая вал привода. Обороты машины тут же просели. Романов буквально физически ощутил как она поднатужилась, но затем раздался удар сначала одного молота, а далее к нему присоединились еще несколько. На смену резвому дробному грохоту пришел более медленный и размеренный. Давление в котле просело, но вскоре замерло на двух третях от прежних показаний, уверенно удерживаясь на этой отметке.

По мере того как давление падало, и уменьшался темп работы молотов, ухудшалось и настроение механика. Но когда все выровнялось, он более или мене успокоился. А по прошествии двухчасовой беспрерывной работы и вовсе облегченно вздохнул.

— Ну, что, будем считать эти показатели рабочим давлением, — с энтузиазмом произнес Михаил.

— Пожалуй, так оно и есть. Будем надеяться, что ломаться она будет не чаще, чем конный привод.

— А вот тут я тебя разочарую. Есть у меня уверенность, что происходить это будет чаще. Но верю, что и пользы от нее выйдет куда больше. Иначе и затеваться не стоило.

По сути, делать ему тут уже нечего. Машина работает, пока без нареканий. Наблюдение же и сбор статистических данных это уже епархия Леонида. И можно не сомневаться, он подойдет к делу обстоятельно. Как и ко всем своим изобретениям. Изделия вышедшие из его мастерских в начале сырые и ломкие, как результат, в последствии отличались качеством и надежностью.

А вообще, оставалось только поражаться интуитивности и гибкости мышления здешних механиков. Им достаточно было подать идею и направление, а дальше они уже справлялись сами.

Михаил до сих пор был в шоке от одного механизма который достался ему в качестве трофея. Размерами примерно с ноутбук. Он заключал в себе множество различных шестеренок, как с наружными, так и внутренними зубцами. Основное его предназначение было в определении фаз луны, лунных и солнечных затмений. Для местных это довольно символично.

Правда, механизм был сконструирован для широт средиземноморского региона. Но Леонид и Мефодий, заведовавший университетом, достаточно быстро смогли разработать прибор для более северных широт.

Кстати, он являлся одним из множества секретов, оберегаемых в Пограничном. Еще бы! Было дело, что Михаил зная о солнечном затмении сумел сыграть на суевериях половцев. И без зазрения совести собирался пользоваться этим дальше. Причем не только во взаимоотношениях с кочевниками. Если уж в его мире хватает всяческих примет и знамений, то этот ими пронизан густо и часто.

За воротами Рудного Романов оказался на прямой как стрела дороге отсыпанной гравием, с дренажными канавами по обеим сторонам Не асфальт и не брусчатка, зато проехать можно в самую что ни на есть распутицу. Такие он ладит по всему своему княжеству, жители которых обязаны отбывать повинность по их поддержанию.

И на порогах такая же имеется. Разве только с карманами, чтобы встречным судам можно было разойтись. Хотя сейчас и ведутся работы по расширению. Кроме того, корабли сегодня вытаскиваются на берег не разгружаясь. Еще в воде их закрепляют на специальные платформы, и выкатывают на берег, после чего транспортируют упряжками. Сроки волока сократились до четырех дней.

В этом плане у Романова полное взаимопонимание с Теракканом. Сборы на порогах для хана стали уже достаточно ощутимой статьей дохода. Да и Владимир решил, что с купцов не убудет, если они малость приплатят за волок, благо таковых мест хватало. И сами торговцы вполне готовы расстаться со своими кровно заработанными, за предоставленную услугу.

Нашлись и иные умники. Такие как Всеволодко Давыдыч, что сменил батюшку на Владимир-Волынском столе. Тот решил просто взымать плату за проход по его землям. Пришлось великому князю вразумлять молодого балбеса, пятнадцати годочков отроду. А вернее, его дядьку, потому как он пока там за все в ответе. Да указ издать, об устройстве на волоке дорог.

Мономах планомерно и довольно быстрыми темпами воплощал в жизнь задуманные реформы. Которые влетали в копейку и Михаилу в том числе. Ну да, назвался груздем, полезай в кузов. Опять же, всех денег не заработать и в кубышке не удержать.

Кстати, Владимир начал денежную реформу. Причем именно с копеек, введя их в оборот на всей Руси, по единому образу и подобию с пограничной. До серебра и золота пока дело не дошло. Решили сначала дать пустить корни мелкой монете.

— Здрав будь, Михаил Федорович, — поприветствовал его выехавший навстречу Борис.

— И тебе не хворать, — ответил Романов, безопаснику.

При этом он и не подумал останавливать своего коня, шедшего шагом. Разве только чуть отвернул в сторону, словно приглашая занять место слева от себя.

— Рассказывай, что такого срочного приключилось, что ты помчался ко мне в Рудный, — поинтересовался князь, гадая откуда могло прилететь в этот раз.

— Да особо срочного ничего. Просто день погожий. Вот решил заодно и поразмяться, — пожал плечами Кудинов.

— Ну, тогда выкладывай не срочное, — успокоившись, произнес Романов.

— Владимир посадил в поруб князя Давыда Святославича. Тот решил он отложиться от Руси. К чему и брата своего, Муром-Рязанского князя, Ярослава Святославича склонял.

— Твоя работа?

— Мы только прознали о заговоре, остальное уж великий князь.

Хорошо все же иметь собственную семафорную линию. Она пока только начинает частично окупаться. Но это лишь в плане финансов. Зато позволяет увеличить скорость передачи сведений от агентурной сети. Да и сами эти станции стали эдакими центрами сбора сведений. Если не в глухом лесу стоят или голой степи. Поди пойми, что передают сигнальщики.

— И как думаешь, чем закончится? — поинтересовался Михаил.

— Ясное дело чем. Давыд Святославич как и тезка его с Ростиславичами откажется от мирской жизни и пострижется в монахи. А место на княжьем столе займет старший сын.

Есть такое дело. После принуждения трех князей к миру, Михаил доставил их к князю на суд. Тот не знал, как с ними поступить. Реши казнить, даже если не случится очередная усобица, дети затаят злость. Вот тогда-то Михаил и предложил не изобретать ничего нового. Все уже придумано до них, теми же ромеями. Осудить князей за ослушание на казнь, но в качестве милости остричь их в монахи и вся недолга.

— Я не о Давыде, а об Ярославе.

— Думаю, дознание не усмотрит у него злого умысла, и он выйдет невинным.

— Хм. Зато, сыновья Давыда на него взъедятся. Два больших княжества порознь, это куда лучше, чем рука об руку.

— Это точно. Владимир наловчился пользовать прием — разделяй и властвуй.

— Хорошая работа, Борис.

— Ну так, за то и хлеб свой едим.

— Больше никаких новостей.