Византиец. Ижорский гамбит - Алексей Борисов

К полудню в крепость у камня приехал Евстафий с вереницей саней. Важный купец отдал распоряжения приказчикам начинать погрузку специй и прочих торговых радостей, а сам направился размеренной походкой к двери дома, опираясь на посох с золотым набалдашником. Кто научил бывшего приказчика Пахома Ильича так ходить, ещё предстояло узнать, но, видимо, большие деньги очень способствуют приобретению подобного навыка. От Евстафия веяло властью. У обитателей дома, которые помнили купца ещё в заштопанных портах, подобное поведение вызвало улыбку, но портить ореол богатея не стали. Дверь распахнулась, на крыльце появилась молоденькая девушка, держащая в руках кубок из жёлтого металла, напоминающий набойную ладью. Вслед за ней вышли Савелий с женой, а за ними можно было рассмотреть меня и Гаврилу.

– Мир вашему дому и долгих лет жизни. – Купец выпил подогретого вина и, поклонившись хозяевам, насколько позволил животик, зашёл в дом.

Тут произошло чудо. Из пузатого сноба Евстафий превратился в привычного всем приказчика. Сказав каждому из присутствующих комплимент, купец развязал кошелёк и передал Савелию для Елены маленький мешочек из тонкой кожи.

– Барух просил передать поклон, – Евстафий поклонился, коснувшись рукой пола, – и скромный подарок.

Спустя пару дней тонкий браслетик с двумя оленёнками на цепочке, тот самый, который привёз Евстафий, красовался на запястье красавицы уже в Смоленске. И когда возок Елены в сопровождении меркурьевцев въехал на площадь перед церковью Михаила Архангела, то принимавшие милостыню люди могли увидеть искусную работу мастера по золоту.

– Молитесь за Русь, православные. – Женщина опускала в протянутые ладони серебряные монетки, продвигаясь к двери.

– Дай Бог тебе здоровья, княжна, – раздавалось в ответ.

Когда Елена скрылась за дверью храма, молоденький подмастерье Данилы нарочно громко, привлекая внимание окружающих, сообщил воину на чёрном коне:

– Боярин! Лошадь на заднюю ногу охромела. Подкову потеряла.

– И вправду, – удивился воин, – подковать бы надо.

– Так это мы мигом, тут недалеко! – Обрадовался юноша.

– Погодь, не спеши, может, подковы у тебя – дрянь? Посмотреть бы сначала.

– Как так? Отличные подковы. Вот, посмотрите, люди добрые, какие подковы у меня!

Подмастерье вынул три подковы из сумки и стал показывать окружающим. Толпа стала собираться. Кое-кто пытался потрогать их, но ловкий малый ходил по кругу, окружая воина с лошадью людской массой, пока чуть ли не уткнулся в него.

– А ну, дай сюда!

Витязь выхватил изделия из рук юноши, сложил вместе и с лёгкостью разогнул, прямо перед носом подмастерья.

– Ах! – раздался чей-то голос из толпы.

Но представление было не закончено. Кривоватые куски металла стали завязываться в косичку и вскоре были возвращены своему владельцу.

– Держи. Ковать надо лучше.

– Да как же? Не может такого быть. Православные! Попробуйте сами. Железо отменное, ночей не спал! – Подмастерье ловко положил испорченные образцы в сумку и тут же вытащил пару новых подков.

Толпа стала смеяться, пока юноша не подошёл к находившимся на площади обособленно от остальных инвалиду без обеих ног и стоящему рядом с ним его помощнику, с дебиловатым выражением на лице. Бог не дал Степану разума, остановив развитие на десятилетнем возрасте, зато щедро наградил недюжинной силой. Так и жил силач возле юродивых, нося на руках калек к церкви, а заодно колол дрова и помогал священникам перетаскивать тяжести.

– Пусть Степан попробует. Пусть разорвёт! – раздались крики, предвкушая продолжение веселья.

Подкова оказалась в огромных руках Степана. Раздался треск лопающихся стежков на одежде силача. Мышцы вздулись буграми, лоб покрыла испарина, лицо стало красным и из носа пошла кровь, но результата не было. Сталь не поменяла своей формы.

– Хватит! – крикнул безногий. – Выбрось!

Толпа замолчала, как по велению волшебной палочки. Смешков больше не было. Степан послушно выронил подкову на снег. По указке инвалида кто-то подобрал её и передал тому в руки. В этот момент из храма вышла Елена. Эскорт сел на коней, и возок двинулся в сторону детинца. Уступающая дорогу всадникам толпа оттеснила подмастерье кузнеца Данилы в сторону, лишая его возможности забрать подкову назад. Юноша пытался разрыть снег, поискал пропажу, хотел поинтересоваться у Степана, но потом махнул рукой и скрылся из вида. Среди юродивых пробежал слух, что воин, игравший с подковами, не совсем человек. Уж больно он похож на героя Савелия, защитившего Смоленск от кровожадных степняков.

Как бы там ни было, но этот случай был рассказан на княжьем подворье, а вскоре звероподобный латинянин перестал хвастаться своей силой и просил отыскать ему эту подкову. Вызов был принят. Ермоген в своей проповеди упомянул, что Господь всё видит и непременно накажет хулигана, портящего по две подковы за раз, ибо любит он число три. Сказано было немного иносказательно, так что упрекнуть епископа в разжигании вражды оказалось невозможно, а те, кто захотел услышать, намёк поняли.

Через пару дней новая весть облетела город. Латинянский рыцарь всё же разыскал подкову. Инвалид дал возможность испытать тому силу в присутствии православного священника, дабы всё было без обмана и в случае чего ценная вещь не пропала. В результате проб рыцарь запустил неподдавшуюся подкову в небо, облаял нищих и ретировался под общий гогот с церковной паперти.

Сразу после этих событий князь вызвал папского посланника. В ходе беседы, как бы невзначай, поинтересовался:

– Правда ли, что после двести семьдесят шестого папы, которого будут звать Пётр Римлянин, наступит конец света?

– Э-э-э… откуда известно сие? – пролепетал посол.

– Хм… так святой Малахия об этом писал, – показывая в руке тонкий, но широкоформатный альбом, – неужели не читал?

– Читал, конечно, читал. Помню, как сейчас. Сидим мы это с Ма…

– Хватит сочинять! Малахия почти как сто лет назад в Клерво умер, – прервал фантазии посланника Рысёнок, стоявший позади князя.

В разговоре наступила пауза. Посланник почувствовал себя более чем неудобно. Привыкший поучать и вести религиозный диспут монах не мог сообразить, что ответить.

– С тобой знатные воины приехали, – продолжил князь, поглядывая краем глаза на боярина, – веру нашу хулят, горожан задирают. Образумь воев, а то побьют их смоляне и не спросят, кто такие.

– Так пусть бьются. Они готовы. Сколько раз предлагали? Рыцарь католической веры – непобедим.

– Что скажешь, Рысёнок? Выставим гридней? – повернувшись вполоборота к боярину, спросил князь.

– Зачем дружину беспокоить? У них и так забот хватает. Пусть горожане сами выберут поединщиков. Так хоть у римлян шанс будет, а то скажут потом, что не по чести было.

– Так и порешим. К концу месяца устраиваем игрища. За городской стеной пусть поле расчистят.