Открытие себя - Владимир Савченко

А желто-красная Г-1830, гостья из другой галактики, уходила со скоростью 376 километров в секунду, удалялась каждый год на два размера Солнечной системы, на семнадцать миллиардов километров, а звезды неподвижными россыпями сияли над Луной и Марсом – влекли, будто поощряли людей, которые уже поняли вкус своего могущества.

Зов звезд! Остап Искра хорошо знал, что это такое. В ясную ночь не можешь спать, до галлюцинаций выразительно представляешь сумеречные отблески на корпусе космолета, раскаленный до голубизны от громадной скорости рой звезд впереди. Мысли просты и величественны, забываешь о трудно пройденных парсеках пустоты и тьмы, о сосущем сердце одиночестве; остается лишь одно: что там, около ярчайшей из звезд? Что впереди?.. Не один раз этот зов срывал с Земли и бросал в пространство Остапа.

«Нужно набраться терпения, – говорили умудренно-умеренные. – Может быть, через полстолетия и удастся снарядить экспедицию к загадочной Г-1830. А пока – увы!..»

Тогда шестеро заявили: «Мы полетим к Г-1830. Полетим сейчас… строя в пути звездолет. На скорости 0,8 от световой!»

…Впрочем, сначала их было трое. Конструктор Стефан Март, инженер космосстроевец Иван Корень и межпланетник Антон Летье. Они опубликовали свой проект-программу полета в звездолете «типа мастерская» и достройки его.

Звездолет-мастерская… Искра вспомнил фотоснимки этих троих, найденные в архиве. Смотрел и удивлялся. Ну, Антон Летье, тридцатидвухлетний красавец и ас номер один, понятно: тонкие черты лица, дерзкая улыбка и такой же взгляд, вьющиеся волосы. Такому все дается легко, сама жизнь игра… Стефан Март смотрел со снимка холодно и решительно, стиснув губы. Тоже, видать, человек честолюбивый и упрямый, готовый лечь костьми, но доказать свое. Но вот Иван Корень. Простое мясистое лицо, короткие волосы с сильной сединой, толстые губы, простодушный взгляд несколько выкаченных глаз. Он выглядел медлительным, осторожным – из тех, что семь раз отмерят, один отрежут.

Трудно было поверить, что именно ему принадлежала эта отчаянная идея.

Через некоторое время к ним присоединились две женщины: Марина Плашек – лекарь, биолог и девятнадцатилетняя Галина Крон – инженер-радист.

Даже теперь такой – в принципе необоснованный – проект Звездный комитет взял бы под сомнение. В пространство должен был подняться не звездолет, а просто трехсотметровая цистерна с фотонными двигателями, большим запасом материалов, станков, инструментов, продовольствием… и экипажем из шести человек. Достроить и оборудовать звездолет эти смельчаки намеревались сами – в Космосе.

«На приключения лучше не рассчитывайте, – предупреждал членов экспедиции Корень, – лететь доведется годы и годы, десятилетия. Это будни. Жизнь человека наполняют и делают содержательными работа и творчество. Ни развлечения, ни спорт, ни что иное их не заменят. Вот и спланируем все так, чтоб никогда не остаться без дела, исполнять задуманное, проявлять мастерство».

Словом, Корень был человеком дела. Он хорошо все прикинул: за двенадцать лет пути шесть работящих специалистов смогут оборудовать звездолет, даже трудясь без натуги.

Но все равно проект многих шокировал. Столько проектных институтов и заводов, сотни тысяч специалистов трудятся над проблемой звездоплавания… и на тебе. Обойдутся без них. Нет, шалишь!..

«Послать людей в дальний Космос на таком, с позволения сказать, звездолете – то же самое, что отправить их прямо на тот свет!»

«Если им посчастливится вылететь из Солнечной, все равно они не смогут затормозить у звезды».

«Даже если затормозят у Г-1830, все равно астронавты не в силах будут развернуться обратно…» – и так далее и тому подобное.

Наиболее яростно, как свидетельствовали пожелтелые страницы газет и протоколов заседаний многих комиссий, ополчился на проект Бруно Аскер – физик, математик, космолог, выдающийся ученый того времени. Студенты на видеолекциях и по сей день видят этого толстого дядю, слышат его грубый голос и далекую от академической изысканности речь. Ныне он классик.

А потом случилось непредвиденное: Бруно стал шестым участником экспедиции. Вероятно, это и решило судьбу голосования в Звездном комитете.

Астронавты стартовали отсюда, из Астрограда, шестьдесят девять лет назад, в октябрьский день 2048 года, – на звездолете, который даже не имел названия. «Назовем, когда достроим», – пообещал Корень.

И вот трое из шести вернулись… без корабля.

Остап Искра приоткрыл дверь и остановился на пороге комнаты.

Глаза всех троих были прикованы к горам и морю, что расстилалось внизу. Женщины стояли на балконе обнявшись, мужчина несколько в стороне оперся о перила. Искра на мгновение увидел все их глазами, глазами людей, которые много лет смотрели только на приборы и на черное небо в колючих точках звезд.

И он, когда возвращался оттуда, жадно вбирал глазами белоснежные тучки, которые легко плыли в голубизне, синеватые снежные вершины гор, зеленые, пронизанные лучами солнца волны, разбивавшиеся, налетая на парапет набережной, на брызги и пену; на потоки машин, мчащихся по улицам, на зелень двухъярусных бульваров, на фигуры и лица незнакомых, но родных людей… Он точно так вдыхал терпкий воздух, подставлял тело свежему предвечернему ветру с моря.

Остап Искра приблизился к троим.

– Ну… здравствуйте. Здравствуйте, Галина Крон. Я ведь не ошибся?

Девушка улыбнулась одними синими глазами, подала руку.

– А вы Марина Плашек?

– Да, здравствуйте, – услышал в ответ приятный чистый голос.

– Стефан Март, конструктор?

– Удивительно точно, – не без едкости усмехнулся тот, крепко стиснул протянутую руку. – Я просто в восторге. А вы?..

– Искра, председатель Звездного комитета. – Остап прошелся по комнате, сдвинул в ряд кресла, выкатил их на балкон. – Садитесь… и рассказывайте. Что с вашим звездолетом-мастерской, где он? Где остальные?

– Как, радиограммы не получены, вы ничего не знаете?! – Голос Галины Крон задрожал. – Выходит…

– Ничего не выходит, Галинка, – сказал Стефан Март, усаживаясь в кресло. – Не забывай, что на Земле прошло… какой сейчас год, председатель?

– Две тысячи сто семнадцатый.

– …прошло шестьдесят девять лет. За эти семь десятилетий было столько событий, что радиограмму могли потерять или забыть.

– Не потеряли, не забыли… во всяком разе, то, что дошло… – Искра достал лист бумаги, развернул. – Но дошли, к сожалению, обрывки. Вот: «…ние, Солнечная!» – вероятно, «Внимание». «Буревестник»… шумы… «мы летим со скоростью 0,91 от световой…» – Искра вопросительно взглянул на троих. – Выходит, сильно превысили расчетную скорость?

– Да, – кивнул Март. – Что там дальше?

– Снова шумы, нерасшифрованные слова… «Местонахождение Г-1830…» – опять шум. «…маршрута такие…» Вот фраза, которую разобрали, но она всех озадачила: «…яркость Г-1830…» – шум – «…пропорциональна квадрату расстояния до нее. Параллакс тоже…» – Председатель удивленно поднял голову. – Зачем сообщать такое, из школьных учебников?