Ночное кино - Мариша Пессл

Хоппер глубоко вздохнул, переплел пальцы, глядя в окно, где вода так и хлестала в стекла. Он перенесся в далекую даль, потерялся в бездонной расселине прошлого, откуда все не мог выбраться. Или, может, вспоминал подробность, которой предпочел не делиться, ее слова или жест, которые навеки останутся между ними.

Потом он перевел взгляд на нас, – кажется, ему расхотелось продолжать.

– Ничего, если я закурю? – тихо спросил он.

Я кивнул. Он пошел достать сигареты из кармана пальто, а я глянул на Нору. Она, как загипнотизированная, за пятнадцать минут не шевельнула ни единым мускулом – так и сидела, опершись на подлокотник кресла и уткнув подбородок в ладонь.

Хоппер сел, выбил сигарету из пачки, ловко поджег. Повисла долгая пауза, его лицо омрачила печаль, сигаретный дым вился вокруг, цепляясь за пустоту.

– Больше я ее не видел, – вымолвил Хоппер.

79

– Назавтра у нас самолет, – продолжал он. – Десятого июня. Встреча в шесть вечера в «Кофейне Нила» – это на Лекс, в квартале от ее дома, – а оттуда вместе в аэропорт. Шесть часов – нету. Седьмой час. От нее ни звука. Потом семь. Восемь. Звоню ей на мобильный. Не отвечает. Иду к дому, звоню в дверь. Обычно там свет горит, а тут темно. Я стучу. Никто не открывает. Я залез, как Сандра залезала, по чугунной решетке на балкон, на второй этаж, окно справа. Внутри роскошь, прямо дворец, но все вещи вывезены. В спешке. Словно бандитская шайка сматывала удочки. Мебель простынями укрыта, но через раз – половина простыней на полу. Постельное белье с кроватей снято. На тротуаре горы мусорных мешков, а в них молоко, фрукты, хлеб. На третьем этаже нахожу Сандрину комнату. Пара-тройка фотографий, книги, но кучу вещей явно собрали и покидали в сумки по-быстрому. На тумбочке у кровати лампа опрокинута. Но в шкафу на верхней полке, за одеялами, я нашел кожаный чемоданчик. Вытащил, открыл. А там ее одежда, летние платья, футболки, деньги, ноты, путеводитель «Лоунли Плэнет» по Бразилии. То есть ехать она все-таки намеревалась. Тут я понял, что родители прознали и увезли ее – наверное, в это поместье, где она училась всю жизнь на дому.

Он помолчал, большим пальцем нервно покрутил сигаретный фильтр.

– Я уже совсем было собрался идти в полицию, но тут она проявилась. Прислала мне мейл. Ей, мол, ужасно жаль, но она совершила ошибку. Мы просто дети, мы обманываем себя, мы увлеклись. Она не хочет ни к кому привязываться. Ей со мной было замечательно, но это конец, и все дела. Велела мне мчаться по волнам в открытое море, искать эти, сука, морские чертоги, где поют русалки…

Он в раздражении осекся, глубоко затянулся сигаретой.

– Я был уверен, что ее заставили родители, – сказал он, стремительной струей выдохнув дым. – Ответил ей, что не верю. Я ее отыщу, пусть скажет все это мне в лицо. Она попросила с ней не общаться. Я опять написал. Если это моя Сандра, по какому адресу то крыльцо, где мы сидели в первую ночь на рассвете? Она правильно ответила через пять секунд. «Восточная Девятнадцатая, сто тридцать один. И я ничья Сандра». Кинжалом в сердце прямо. Спустя год я узнал, что она учится в Амхёрсте. Значит, с ней все нормально. Она и впрямь сама так решила.

Он смахнул волосы с глаз, откинулся на спинку кресла – невозмутимый, слегка даже омертвелый.

– Она еще проявлялась? – тихонько спросила Нора.

Он еле заметно кивнул, но промолчал.

– И что сказала? – прошептала Нора.

– Ничего, – бросил Хоппер. – Прислала плюшевую обезьяну.

Ну конечно. Обезьяна. Поблекшая игрушка с торчащими нитками, вся в засохшей грязи. А я о ней почти и забыл.

– Почему? – спросил я.

Он уставился на меня в упор:

– Это обезьяна Орландо. Он с ней в обнимку спал. Уж не знаю, как Сандра ее раздобыла и где вообще нашла. Но я как вынул эту срань из конверта, мне аж поплохело. И у нее с головой плохо, посылать такое – знала ведь, что я этого пацаненка вспоминаю изо дня в день, изо дня в день живу с этим ужасом, с тем, что натворил. Я пошел по обратному адресу с конверта – думал, выясню, зачем она это учудила. А там ты.

– Неудивительно, что ты мне не доверял, – сказал я.

Он пожал плечами:

– Я думал, ты на ее семейку работаешь.

– А откуда ты знал про «Клавирхаус»? – спросила Нора.

– Один раз ходил с ней. Она там репетировала.

Нора прикусила ноготь и насупилась:

– А в «Восставший дракон» ты с нами не пошел почему?

– На измену сел. Боялся, что узна́ют. Давно дело было, но… Не хотел рисковать. И вспоминать не хотел. – Он сердито уставился на татуировку. – Мне раньше снилось, как я отрезаю себе ногу, только бы эту фиговину не видеть.

– Что ж ты нам не рассказал? – спросил я. – Наверняка же понял в итоге, что мы врубаемся не больше твоего.

Он потряс головой:

– Я не знал, что думать. Эта ведьма, за которой мы гоняемся, на ту Сандру вообще не похожа. Проклятия на полу? Никтофобия? Сандра не боялась темноты. Она ничего не боялась.

– Может, она и не посылала обезьяну, – заметила Нора.

– На конверте ее почерк.

– Кто-то из родных скопировал. Может, думали, она тебе что-то рассказала, и хотели тебя отпугнуть.

– Я которую неделю мозги себе вывихиваю. Пытаюсь вспомнить хоть что-то. Но ее родственничков я никогда не видел, а она редко о них говорила, хотя я так понял, особенно после того звонка, что с папашей они не ладили.

– Колдовство не всплывало? – спросил я.

Он растерялся:

– Даже подумать, что Сандра будет этим заниматься, – бред полнейший.

– А почему ее послали в «Шесть серебряных озер»?

– Она говорила, что сорвалась и обожгла себя свечой. У нее на левой руке был сильный ожог. И все.

– А что вчера в доме было?

Он заерзал:

– Все то же самое. Будто с тех пор, как я лазил семь лет назад, там ничья нога не ступала. Ровно та же случайная мебель накрыта ровно теми же простынями. Те же ноты Шопена на пианино, крышка открыта. Те же скатанные ковры, те же книги грудами на столах, тот же стакан на полке над камином, только все покрыто тремя дюймами пыли. И плесенью воняет, как в склепе. Я шел в Сандрину спальню – глянуть, может, она туда возвращалась. Честно ждал, что чемоданчик в шкафу так и лежит. А потом раз – в дверь звонят, пришлось возвращаться. Я уже почти к окну подобрался, но тут включается свет и какая-то тетка говорит: «Руки вверх». И дробовиком, сука, машет.

– Инес Галло, – пояснил я. – Ты ее раньше не видел?

Он нахмурился:

– Мне вот и показалось, что вроде это она Сандру из лагеря забирала. Но я не уверен.

– Сандра заходила в «Восставший дракон» за вашей фотографией, – сообщила Нора. – Хотела ее себе, но фотография потерялась.