Великая русская революция. Воспоминания председателя Учредительного собрания. 1905-1920 - Виктор Михайлович Чернов

делала борьбу с большевиками борьбой с Советами. Это превратило бы Временное правительство в заложника сил, которые обеспечили ему победу, и волей-неволей заставило бы принять их требование об установлении диктатуры. Диктатура рассматривалась как временная мера, чистилище, ведущее в рай монархии – может быть, конституционной, но все же монархии.

   Керенскому идея «диктатуры» должна была импонировать. В.Н. Львов, член одного из его кабинетов, позже говорил: «Он не хотел быть диктатором; что ж, в таком случае мы бы сделали его им сами». Согласно Деникину, «первоначальные смутные надежды и офицеры, и либеральные демократы возлагали на генерала Алексеева». Еще накануне падения царизма Алексеев до смерти напугал Родзянко своей идеей военной диктатуры. «Позже или, возможно, одновременно многие организации делали предложение адмиралу Колчаку во время его пребывания в Петрограде». В частности, Республиканский центр, который принимал активное участие в корниловском движении, «наладил связь с адмиралом». Согласно Новосильцеву, главному конспиратору Союза офицеров ставки, «конфиденциальные переговоры с Колчаком вел также лидер партии кадетов». И тут на авансцену с помощью Савинкова вышел Корнилов. Все дальнейшие поиски тут же прекратились. «Имя» было найдено. Какие силы объединились вокруг него?

   Первой свои услуги Корнилову предложила «офицерская организация, созданная по инициативе генерала Крымова на Юго-западном фронте; в нее входили главным образом части 3-го кавалерийского корпуса и киевского гарнизона, полк Конной гвардии, офицерская и техническая школы и т. д.». Эта организация ждала стихийной катастрофы вроде развала фронта. На случай наступления немцев Крымов планировал медленно отступать внутрь страны, ведя арьергардные бои и сохраняя железную дисциплину. Вопрос формы правления для организации Крымова был необыкновенно труден: в нее входило большое число монархистов, поэтому Крымову как лидеру сильно мешало его прошлое организатора заговора против династии. Пришлось принять политику «неоказания предпочтения» ни монархии, ни республике. Крымов поддерживал тесную связь со своим партнером по первому заговору против Николая II Гучковым и был связан с Временным правительством через Терещенко, тоже участника антимонархического заговора.

   Второе место принадлежало Главному комитету Союза офицеров ставки. Под разными легальными предлогами он тайно отправлял «надежных» офицеров в Петроград для создания ударной части. Комитет также пытался контролировать формирование добровольческих ударных батальонов в армейских дивизиях и на узловых железнодорожных станциях, но это продолжалось лишь до тех пор, пока Брусилов не утвердил проект полковника Манакина, который позволял Советам прямо участвовать в этом деле. Комитет установил широкие контакты с родственными организациями и буржуазными партиями. Его возглавлял полковник Новосильцев, за спиной которого маячила гораздо более крупная фигура – генерал Алексеев.

   Деникин пишет:

   «Во время московского Государственного совещания между главнокомандующим и Алексеевым состоялась знаменательная беседа:

   – Генерал Алексеев, мы должны быть уверены в вашем детище, Союзе офицеров. Примите над ним команду, если считаете, что так будет проще.

   – Нет, генерал Корнилов, так будет проще для вас, как главнокомандующего».

   В-третьих, существовал ряд петроградских тайных обществ и кругов, позже объединившихся в «военную секцию» при Республиканском центре, созданном в июне. На первых порах Центр заявлял, что поддерживает Временное правительство против большевиков, но затем начал планировать его свержение. Согласно свидетельству председателя Союза воинского долга Ф. Винберга9, его военной секцией руководил некий полковник генерального штаба N., а в его отсутствие – другой полковник, Дю Семетьер. В нее входило от двух до четырех тысяч активных членов (иными словами, имевших оружие). Это была реальная сила. Позже выяснилось, что в ее состав входило слишком много «золотой молодежи», которая играла в конспирацию и тратила деньги, собранные для «дела». Согласно генералу Лукомскому, Корнилов установил контакт с этими тайными обществами через полковника Лебедева, основателя Военной лиги. По инициативе Лебедева Корнилов встретился в ставке с двумя петроградскими делегатами (оба были инженерами). «Было решено, – говорит Винберг, – приступить к активным мерам совместно и с разрешения генерала Корнилова, который должен был стать диктатором. Было достигнуто соглашение, что власть в Петрограде захватит генерал Крымов, как только доберется до столицы со специальными частями». Ко времени прибытия отрядов Крымова «главные силы революции уже будут сломлены, так что Крымову останется только установить порядок».

   Лукомский добавляет, что представители Республиканского центра говорили о 2000 вооруженных членов, но просили к концу августа прислать в Петроград 100 офицеров. «Генерал Корнилов согласился и добавил, что офицеры будут присланы с передовой, якобы в отпуск... Удалось достичь соглашения, что все должно быть готово к 26 августа»10.

   Многие участники заговора были убеждены, что в конце августа большевики планируют захватить власть. Эта информация противоречит всему, что мы знаем о реальных намерениях генерального штаба большевиков. Несомненно, этот слух распространялся сознательно, чтобы оправдать готовившийся переворот. Но часть заговорщиков прекрасно знала, что сведения о большевистской акции являются преднамеренной ложью, и даже пыталась сфальсифицировать такую попытку.

   В этой связи необходимо упомянуть четвертую группу заговорщиков: Совет Союза казачьих частей, возглавлявшийся беспринципным, но энергичным демагогом, атаманом Дутовым, и Экономический клуб – легальную организацию, за которой скрывалась нелегальная монархистская организация П.Н. Крупенского. В.Н. Львов (позже вызвавшийся быть посредником между Корниловым и Керенским, но потерпевший неудачу) после мятежа Корнилова слышал собственное признание Дутова: «27 августа в Петрограде я должен был действовать как большевик». Псевдобольшевистская демонстрация сорвалась, потому что, согласно словам Дутова, когда в решающий момент он «прибежал в Экономический клуб и позвал людей на улицу, никто за мной не пошел».

   Провокация Дутова не состоялась благодаря усилиям противоположной стороны. Накануне три крупнейшие рабочие организации – Исполнительный комитет Совета, Петроградский совет профсоюзов и Центральный союз фабричных комитетов – опубликовали следующее предупреждение:

   «Товарищи и граждане, по городу ходят слухи о планирующихся демонстрациях. Говорят, что 27 августа состоится уличная рабочая демонстрация. Контрреволюционные газеты пишут о бойне, которая назначена на 28 августа... Мы, представители рабочих и солдатских организаций, заявляем: эти слухи распространяются провокаторами и врагами революции. Они хотят выманить массы на улицу и утопить революцию в море крови. Мы заявляем: ни одна партия рабочего класса и демократии не зовет вас на демонстрацию. Пролетариат и гарнизон Петрограда не поддадутся на провокацию».

   Еще раньше с таким же предупреждением выступил Центральный комитет большевиков: «Злоумышленники распространяют слухи о приближающейся демонстрации и ведут агитацию с провокационными целями, якобы от имени нашей партии. Центральный комитет призывает солдат и рабочих не поддаваться на эту провокацию и сохранять полную дисциплину и спокойствие».

   Эти маневры позволяют увидеть в другом свете деятельность искусной демагогической газеты «Живое слово», называвшей себя народной и социалистической. Газета хорошо финансировалась. Она из номера в номер призывала к диктатуре, и только к диктатуре. Она выдвигала чисто гитлеровские