Шестой грех. Меня зовут Джейн - Анна Данилова

Джейн покраснела. И это стало так заметно, что даже Лавджой выразил это удивление взглядом.

— А ты неплохо подготовилась, — наконец произнесла Джейн. — И с Шароновым встретилась…

— Да ни с кем я не встречалась, если честно! Говорю же, все придумала! Но как естественно все воспринимается, ведь правда? Но самое интересное вас всех ждет впереди. Вот смотрите, как все несправедливо в этой жизни. Мало того, что Щекин ей изменял, что пользовался ее деньгами и квартирой, так еще какой-то негодяй сбил ее на своей машине и скрылся с места преступления. И получается, что справедливости в жизни нет совсем. Ну абсолютно. Так вот. Я решила, что хотя бы в моей книге все будет по-другому. Чем хорошо быть писателем? Можно все придумать, сочинить, кого-то убить, а кого-то воскресить. Вот и я тоже воскресила Нину Цилевич!

— И как же? — хором спросили Гурьев и Лавджой.

— Очень просто. Я представила себе степень отчаяния женщины, которую использовали и предали, и поставила себя на ее место. Ведь теперь в родном поселке ее ничто не держало, она, разочаровавшись в своем муже, приняла решение бросить его и начать новую жизнь, и первое, на что она решилась, это…

— Развод, — подсказала Глафира. — Лиза, ты погоди со своими фантазиями, попробуй лучше эти пирожные. Ни за что не догадаешься, из чего сделан крем.

— После того, как она развелась, она продала свои квартиры и исчезла из города. Ей хотелось, чтобы Щекин чувствовал свою вину за все то, что с ней произошло (или произойдет), а потому попросила единственного верного ей человека, чтобы тот помог ей сымитировать ее смерть. Сделать это довольно просто, если есть связи в медицинских кругах и, само собой, деньги. Нашли труп, женский, отдаленно напоминающий Нину Цилевич, Шаронов его опознал, вот и все — по Татищеву поползли слухи о том, что труп Нины нашли на обочине дороги. Вот, послушайте, сцена опознания…

Лиза прокрутила несколько страниц на экране своего ноутбука и, не обращая внимания на то, что ее практически никто не слушает, прочла:

«— Вы уверены, что это ваша знакомая? Ведь прошло так много времени, труп много времени пролежал в земле…

— Я… Как бы это вам сказать… Я был с ней довольно близко знаком, а потому могу сказать, что тело ее мне знакомо до мельчайших деталей, до родинок, до изгибов… Надеюсь, что мои слова так и останутся здесь, в этом страшном месте, кабинете, комнате, не знаю, как это называется… У меня жена, дети…

— Да не беспокойтесь вы так, — усталым голосом проговорила эксперт. — Курить хотите?»

Вот видите, господа присяжные заседатели! — Лиза даже палец кверху подняла. — Я придумала такой ход, компрометирующий Шаронова, исключительно с целью придания достоверности сцене опознания трупа. Придумала, что якобы Шаронов состоял с Ниной в связи.

— Нине бы это не понравилось, — заметила Джейн.

— А я думаю, что понравилось бы, — ничуть не смутившись, проговорила Лиза. — Вы не знаете, что я придумала еще, чтобы образ Нины выглядел более полным и, главное, достойным ее харизмы! Кто помнит, какая у нее была цель до того, как она пожелала заиметь семью, выйти замуж за Щекина и родить ему детей?

— Лиза, я понимаю, что вам не дают покоя лавры Джейн, но нельзя ли отложить ваши литературные чтения хотя бы на завтра? — взмолился Лавджой, наливая своей невесте виски. — Посмотрите на Джейн, на ней ведь лица нет.

— А на ней и так нет лица! — вдруг воскликнула Лиза, поднялась и, к удивлению всех присутствующих, плеснула в лицо Джейн порцию остывшего чая.

Джейн вскрикнула, Глафира вскочила со своего места, а Гурьев зачем-то полез в карман (должно быть, за пистолетом, подумала Глаша).

Джейн не спешила отнимать руки от лица. Ее ладони словно прилипли к нежной белой коже.

— Ну, ну, Джейн, покажи всем свои веснушки! — потребовала Лиза.

Джейн отняла руки, и все увидели коричневые акварельные разводы на скулах и переносице ее узкого лица.

— Так на чем мы остановились? — хриплым голосом переспросила Лиза.

— Ты спросила, какая цель была у Нины до того, как она пожелала заиметь семью, — подсказал ей Гурьев.

Джейн достала носовой платок и вытерла лицо.

— Понимаете, — рассказывала позже Лиза, немного успокоившись. — Каждое действие, каждый поступок человека должен быть объяснен. То есть в нем должен быть заложен смысл. Особенно если речь идет о действии, носящем криминальный характер. В нашем случае все было непонятным, необъяснимым и, главное, лишенным всякого смысла и логики. Но ведь кто-то все это придумал! И этот «кто-то» очень хотел, чтобы мы поверили в то, что наша Джейн потеряла частично, заметьте, память, причем эту память ей выбивали в течение целого месяца, и она забыла лишь то, что ей удобно было забыть.

— Я ничего не понимаю, — сказал Лавджой. Джейн же достала сигарету и закурила. Глафира не спускала с нее глаз.

— Мы остановились на том, что у Нины Цилевич была мечта — жить в Англии, — сказала Лиза. — И какое-то время благодаря тем деньгам, которые она выручила от продажи своих квартир, она могла пожить в Кембридже, снимая комнату.

— Я ничего не понимаю, — повторил Лавджой. — О каком времени идет речь? Когда Нина жила в Кембридже?

— Да, вероятно, я опережаю события… Словом, после того как Нина застала своего мужа с любовницей и поняла, что Щекин никогда не любил ее, больше того, что они с Ириной Инфатьевой спят и видят, как Нина каким-то волшебным образом исчезает из их жизни, она решила на самом деле исчезнуть. Но не погибнуть, а инсценировать свою смерть. Для начала она просто развелась со Щекиным и продала все свое имущество. После этого она отправилась в Москву, а оттуда, получив обыкновенную туристическую визу, — в Англию. Тем временем ее сообщник и хороший, верный друг Шаронов расстарался и нашел труп неизвестной женщины, который и опознал как труп Нины Цилевич. Все, теперь Цилевич как бы не существовало. Но пока все это происходило, Нина тоже не сидела в Лондоне сложа руки. Она осваивала новую профессию — стала настоящим сквоттером[5]. И помогла ей в этом, сама того не подозревая, Джейн Чедвик, ее единственная подруга, которая настолько доверяла ей, что спокойно рассказывала о своих многочисленных домах и гостиницах. Больше того, она, ничего не подозревая, вводила ее в курс всего происходящего в своем большом недвижимом хозяйстве. Так, к примеру, Нина постепенно узнала, где и какой требуется ремонт, где и что надо прикупить из мебели или инвентаря, какую завезти рассаду или продукты. Понимая, что одной Джейн заниматься всем этим трудно, Нина предложила свои услуги, но ее предложение Джейн мягко отклонила — она по-прежнему не хотела быть никому обязанной. А может, до конца не доверяла Нине. В любом случае, плотно общаясь с Джейн, Нине было нетрудно составить себе представление о том, какие из домов, принадлежащих Джейн, заселены, а какие пустуют по разным причинам. Так случилось с домом в Кобэме. Дому требовался основательный ремонт дымохода и парового котла, поэтому там пока никто не жил. Еще Нина знала от самой Джейн, что этот дом никогда не сдавался, что Джейн прежде сама жила там, пока не переехала в дом Мэтью Чедвика в Лондоне. И Нине пришло в голову поселиться в этом доме под видом самой Джейн. Тем более что ее присутствие не вызывало бы у соседей лишних вопросов. Самым сложным было преобразиться внешне так, чтобы походить на Джейн. Но когда долго общаешься с человеком, нетрудно перенять какие-то его манеры, движения, не говоря уже о деталях внешности и подделке подписи, которая у Джейн оказалась довольно-таки простенькой. Так и случилось, что в один прекрасный день в Кобэме, в доме, принадлежащем семейству Чедвиков, поселилась никем не узнанная «Джейн» — на самом деле русская девушка Нина Цилевич. И именно в эту «Джейн», появившуюся в пансионе «Рыжая белка» под видом хозяйки буквально на несколько минут, и влюбился новый управляющий Даниэль Лавджой.