Шестой грех. Меня зовут Джейн - Анна Данилова

— Знаешь, я жалею, что не поехала в Питер, — внезапно сказала Лиза. И, не дав возможности отреагировать Глаше, продолжила: — Но если бы мы поехали в Питер, то я не встретилась бы с Димой. Значит, все случилось так, как и должно было случиться.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что сказала.

— Может, ты жалеешь еще и о том, что не полетела в Лондон?

— Без Димы мне там делать нечего, — вполне серьезно ответила Лиза. — И дело не только в визе. Я плохо знаю английский, да и в пространстве запутаюсь. Но мне почему-то кажется, что ответы на все наши вопросы следует искать все же там. Думаю, что человек, напавший на Джейн в «Национале», родом оттуда, из ее прежней жизни, и что он единственный знал достоверно, что она направляется в Москву, а оттуда в Питер. И этот «кто-то» не хотел, чтобы Джейн досталось ее наследство. Судя по тому, что у нее ничего не украли, этот человек не вор, и целью его было лишить ее памяти. Вот так. Может, у Джейн есть еще родственники, которых забыли при распределении имущества Мэтью Чедвика. Может, это внебрачные дети этого господина. Да мало ли кто! Вот если бы Дима согласился поехать со мной в Лондон, если бы захотел помочь мне распутать это дело, вот тогда другое дело. А так… Нет, я сама ни за что туда не отправлюсь.

— Удивляюсь я тебе, — сказала Глафира. — Какой-то бизнесмен из Татищева спокойно отправляется в Лондон по своим делам и не боится, что потеряется там. Не думаю, что он так уж хорошо владеет английским. А ты… Лиза!

— Говорю же, поеду только с Димой! Это мое последнее слово. Да и то, эта поездка будет скорее туристической, чем деловой.

— Ты с Димой уже говорила об этом?

— Нет.

— О чем это ты со мной еще не поговорила? — Дмитрий, вернувшийся с Адамом в комнату, подошел и обнял Лизу.

— О Лондоне, — тихо ответила Лиза. — Да и вообще, почему бы нам вчетвером не навестить столицу Британии?

2010 г., Павловск — Петербург

Джейн крепко спала, когда они въехали в Павловск. Так случилось, что Юрий не успел рассказать ей о своих планах. Конечно, можно было бы остановиться в каком-нибудь дорогом отеле в Петербурге и, проживая там, делать свои дела, связанные с наследным домом. Но Юрий решил, что после покушения на Джейн им лучше всего остановиться в квартире его матери, в Павловске. Мать давно уже переехала в Москву, но квартиру в пригороде Петербурга никому не сдавала, держала ее для себя, для своих частых поездок и друзей.

Был поздний вечер, машина остановилась возле подъезда, осветив фарами ступени парадного крыльца. Джейн застонала во сне и проснулась. Села, испуганная тем, что вокруг так темно, и принялась вертеть головой.

— Юра? Где мы?

— Успокойся, Джейн. Мы в Павловске, а это дом, где находится квартира моей матери, думаю, что здесь мы будем в безопасности, и если за нами кто-то следит, то ни за что нас здесь не найдет.

— Квартира твоей матери?

— Здесь жили ее родители, а до этого — бабушка и дедушка. Видишь, какой старый дом. Но внутри он очень даже ничего. Квартиру мы даже в прошлом году отремонтировали.

— И кто же сейчас в ней живет?

— Никто. Мама перебралась в Москву, а квартира эта стоит пустая. Иногда я сюда приезжаю с друзьями, иногда — ее друзья. Почему у тебя такое испуганное лицо?

— Нет-нет… — Джейн попыталась улыбнуться. — Это я спросонья. Конечно, пожить в такой тихой квартире в пригороде Питера — это отличная идея. Надеюсь, там есть горячая вода?

— Конечно, есть! Я провожу тебя сейчас туда, а сам схожу в магазин, куплю чего-нибудь на ужин.

— Как это мило с твоей стороны!

Юрий проводил Джейн в квартиру, включил свет во всех комнатах, телевизор. Поставил на плиту чайник, а сам пошел в магазин. Купил сыру, колбасы, печенья. Когда вернулся, Джейн уже заварила чай.

— Какая чудесная квартира! Просторная, уютная! — встретила она его с довольной улыбкой. — Знаешь, когда управимся со всеми нашими делами, я, пожалуй, здесь немного поживу, если ты, конечно, будешь не против. Заодно осмотрю все достопримечательности здесь и в других пригородах. Но особенно хочу посетить Петергоф. Мне думается, что я уже была здесь в детстве. Хотя, может, я что-то и путаю… Юрий, как хорошо, что я поехала с тобой в Петербург! Представляю себе, как мне было бы скучно там, в Лондоне. И, самое главное, рано или поздно я снова бы собралась в Россию, и снова нужно было бы делать визу. А так… У меня еще целый месяц в запасе!

Находясь в отличном расположении духа, Джейн приготовила бутерброды, разлила по чашкам чай, и они с Юрием поужинали.

Еще днем, по дороге сюда им удалось связаться с фирмой, которая занималась продажей наследственного особняка на Мартыновской улице в Питере, и сообщить о своем желании осмотреть дом на предмет покупки. И, что самое удивительное, никто не удивился этому звонку, как если бы желающих купить такой дорогой дом было много. Главное, что они поняли, что дом на самом деле продается, а раз так, значит, он не может быть наследственным. Юрий, понятное дело, расстроился.

— Да ты не волнуйся, — успокаивала его Джейн. — Думаю, что произошла либо ошибка, либо кто-то, кто не дождался нас, решил провернуть выгодное дельце. Словом, в России полно мошенников, меня предупреждали. Вот встретимся с риелторами и спросим, кто же продает наш дом. Юра, возьми себя в руки, главное, что мы — живы и здоровы, и уже очень скоро все встанет на свои места, и мы докажем, что этот дом — наш.

— Джейн, но если мошенники завладели этим домом, то, значит, и от коллекции этих статуэток, может, уже ничего не осталось. Где ты видела, чтобы антикварные ценности продавались вместе с домом?

— Не видела. Ты прав. Но эти статуэтки… Быть может, они украшают каминную полку или какую-нибудь горку. Подожди, не паникуй раньше времени. Завещание-то у меня! Вот оно!

Джейн на самом деле несколько раз демонстрировала Юрию подлинник завещания Мэтью Чедвика, где черным по белому (по-английски, разумеется) было написано, что дом в Санкт-Петербурге на улице Мартыновской с содержащимися в нем ценностями (шло перечисление этих ценностей) принадлежит в равных частях Джейн Чедвик и Юрию Александрову, племянникам. Отдельной строкой шло упоминание о серебряных статуэтках мастера Августа Хольмштрома, которые отходят Юрию Александрову, и гравюра неизвестного автора, изображающая бурю на море, — Джейн Чедвик.

— Может, мы зря отказались от помощи Лизы и Глафиры? — спросил, не скрывая своего разочарования, Юрий.

— Никогда не поздно позвонить им и попросить приехать. Теперь, когда Лиза поняла, что я платежеспособна, не думаю, что она откажется нам помочь.

За ужином о делах почти не говорили. Юрий — чтобы не расстраиваться лишний раз. Джейн — чтобы не волновать своего кузена.

После утомительной дороги спали оба крепко, не просыпаясь. Утром же Джейн тщательно привела себя в порядок, надела элегантный серый костюм, украсив лацкан брильянтовой брошью, туфли на шпильке, Юрий отогнал машину на мойку и вернулся в чистеньком сверкающем «Мерседесе».