Истоки русской души. Обретение веры. X–XVII вв. - Сергей Вячеславович Перевезенцев

власть и вся природа человеческая ходит». А свои горестные рассуждения о несовершенстве мира он завершает иллюстрациями из поэтических сочинений Овидия.

Впрочем, у Федора Карпова наверняка были какие-то и более реальные предложения по изменению ситуации в России, найденные им у Аристотеля или же у каких-то иных античных философов. Однако он явно не хочет их высказывать, опасаясь услышать от митрополита Даниила обвинения в «язычестве»: «И если я скажу больше, тогда это чем-то языческим и чуждым ты назовешь».

В целом же «Послание митрополиту Даниилу» свидетельствует, что Федор Карпов стал одним из первых отечественных религиозно-философских мыслителей, кто не просто использовал те или иные отдельные идеи Аристотеля, но положил научные разработки античного философа в основание собственного учения. Более того, Федор Карпов первым попытался предложить применение аристотелевской теории общественного устройства к реальной жизни России. «Об этом, владыка, наставляй и моли, чтобы с Божией помощью так устроилось», — обращался он к митрополиту Даниилу. Столь же новым было и упование Федора Карпова на силу «закона», впервые столь ярко выраженное в Послании.

В сложной духовной атмосфере первой половины XVI века, наполненной многочисленными спорами и дискуссиями, Федор Карпов тем не менее пользовался всеобщим уважением. И недаром с его мнением считались и Максим Грек, и инок Филофей, и митрополит Даниил. «Разумным мужем» называл его и князь Андрей Курбский.

Иван Семенович Пересветов

Отдельные сведения о жизни Ивана Семеновича Пересветова известны только по тем скудным автобиографическим фактам, которые он привел в своих произведениях. Выходец из Западной (Литовской) Руси, Иван Пересветов был профессиональным «воинником» и в 20–30-е годы XVI века находился на службе у венгерского и чешского королей, молдавского господаря. В конце 1530-х гг. Пересветов приехал в Москву, где попытался организовать оружейную мастерскую по производству «гусарских щитов». Постоянные боярские раздоры, которых было немало при малолетнем великом князе Иване IV, помешали Пересветову осуществить свои намерения. Недовольный и своим положением, и состоянием государственных дел в целом, Иван Пересветов в конце 1540-х гг. пишет, а затем и передает Ивану IV (в то время уже царю) несколько сочинений, в которых формулирует свои предложения об усовершенствовании государственного устройства русского царства. Дальнейшая судьба Пересветова неизвестна — в документах того времени его имя упоминается только однажды в описи царского архива.

До нашего времени дошли сборники произведений Ивана Пересветова в списках XVII века. В разных сочетаниях эти сборники включают в себя «Сказание о книгах», «Сказание о Магмете-салтане», «Первое предсказание философов и докторов», «Малую челобитную», «Второе предсказание философов и докторов», «Сказание о царе Константине», «Концовку» и «Большую челобитную». Кроме того, в этих сборниках присутствуют анонимные сочинения XV века: «Повесть об основании Царьграда» и «Повесть о взятии Царьграда» (их автором иногда называют Нестора Искандера).

Дворянская конница.

Гравюра из книги С. Герберштейна «Московия». XVI в.

Включение в сборники сочинений Пересветова не принадлежащих ему произведений о падении Византийской империи совсем не случайно. Дело в том, что Иван Семенович и сам придавал огромное значение факту захвата Константинополя в 1453 году войсками турецкого султана Мехмеда II Завоевателя («Магмет-салтана», как его именует Пересветов). Можно сказать, что падение Византийской империи стало отправной точкой всех философских и политических рассуждений русского мыслителя.

Причину краха Византии Пересветов видел в том, что «ленивые богатые» «вельможи», забыв о Божией «правде», отдалили царя «от воинства», установили неправый суд, подорвали мощь государства. И тогда Господь наказал Византию за грехи. Еще в «Повести о взятии Царьграда» сообщается, что по воле Господа Константинополь покинул Святой Дух. Об этом же пишет и Пересветов в своем «Сказании о книгах», где «глас с небес» восклицает: «Ино Мне было, Господу Богу, грузчая того от вас, что естя во всем заповедь Мою святую преступили, а Яз у вас оставил житие земное и путь Царства Небесного». Впрочем, Господь сохраняет свою милость и обещает византийцам будущее заступничество: «Будет Мое святое милосердие опять в Иерусалиме и во Царьграде; лишь есми выдал вас на поучение правды Моея неверным иноплемянникам, а не навеки».

Единственной хранительницей истинной христианской веры после падения Константинополя остается лишь Русское государство. В разных вариантах Пересветов подчеркивает эту мысль. В «Большой челобитной» он пишет: «Так была греческая вера крепка, что мы ею похвалялись, а теперь русским царством похваляемся». Чуть ниже он продолжает: «Обозначено в мудрых книгах, пишут философы и докторы о благоверном великом царе русском и великом князе всея Руси Иване Васильевиче, что будет в его царстве такая великая мудрость»[76]. А в другом месте Пересветов подчеркивает всемирно-историческую роль России как спасительницы и защитницы вселенского православия: «И все просят Бога, государь, чтобы царство восточное и русский царь — благоверный и великий князь всея Руси Иван Васильевич — укрепили христианскую веру. Вся греческая вера гордится теперь этим русским царством, ожидая от Бога великого милосердия и помощи Божией, чтобы освободиться с помощью русского царя от насилий турецкого царя-иноплеменника».

Как можно заметить, Ивану Пересветову была близка идея о том, что Москва выступает преемницей Византийской империи. При этом он особенно, почти в духе «Сказания о князьях Владимирских», акцентировал внимание на роли и значении православного царя, способного устроить истинное православное царство. Здесь, несомненно, проявился тот факт, что Пересветов был служилым человеком, чья судьба полностью зависела от воли и благосклонности государя. Поэтому он и писал, обращаясь именно к московскому царю: «Ты, государь грозный и мудрый, грешных на покаяние приведешь и правду во царьство свое введешь, Богу сердечную радость воздашь».

Однако Пересветов не считал, что Россия безусловно наследует от Византии Божественную благодать. Главное условие обретения Божией благодати одно — Господь дарует свое заступничество только тому земному царю, который сможет утвердить в своем царстве «правду»: «В каком царстве правда, там и Бог пребывает, и не поднимется Божий гнев на это царство». Собственно, и Константинополь пал потому, что жители его, внешне соблюдая «веру христианскую», забыли о «правде».

Что же такое «правда» в толковании Ивана Пересветова? Смысл понятия «правда» довольно-таки широк — это и справедливость, и любовь, и добро, и истина. В конечном счете Пересветов утверждает — «Христос есть истинная правда». Более того, в «Большой челобитной» встречается идея о том, что «правда» выше веры: «Бог не веру любит, правду». Иначе говоря, «правда» — это Божественная сущность, а не обрядовая сторона «веры христианской».

В данном случае Пересветов усматривает противоречие между «правдой» и «верой христианской». Более того, «правда» приобретает некое самодостаточное значение, и впервые в отечественной религиозно-философской традиции появляется