Сибирская жуть-5. Тайга слезам не верит - Андрей Буровский

Одно хорошо — в земле, настолько насыщенной камнем, даже ливневые дожди не смогли сделать глубоких промоин. Вода здесь слетала вниз мгновенно, по руслам широким и мелким, почти не задерживаясь.

— Может, нам лучше выйти…

— Чепуха, отец не по таким дорогам водил, и видишь — вполне даже живой!

На этом участке Ирина сидела, держась обеими руками за руку Павла, — так было почему-то менее страшно.

Склон стал положе, перешел в лощинку, и машина опять задрала тупое рыло, с воем карабкаясь вверх. Деревья можно сказать что исчезли, торчали, так, отдельные чахлые лиственницы. Исхлестанные ветрами, страшные, все ветки с одной стороны, наклоненный в одну сторону ствол, — всем видом они показывали сразу, в какую сторону здесь дует чаще всего ветер, и в каких суровых условия существует здесь все живое.

Здесь, в начале сухой ветреной лощины, Маралов остановил газик.

— Ну все… Вытаскивайте вещи!

— Сразу поедешь, папа?

— Нет, вам помогу.

Мама Ирины непременно сочла бы ее ношу чрезмерно тяжелой, вредной, чреватой для появления на свет будущих внуков и семейного счастья дочурочки. У самой Ирины сложившегося мнения здесь не было… И ей, пожалуй, даже стало неловко за свои мысли при виде парней, согнувшихся под тяжестью запасов пищи и снаряжения. Только Маралов шагал легко, ровно, мерно помахивая палаткой и мешком в два пуда весом.

Тропа пошла вдоль промоины поглубже и стала еще круче прежнего. В промоине сочился ручеек, едва видный из-под плоских камушков. Почти уткнувшись носом в грунт, Ирина стала замечать то след, то сразу несколько следов длинных, сильно раздвоенных копытец. Значительно меньше коровьих, они шли и вверх, и вниз, пугая своей непонятностью.

Ирину обдало жаром и холодом одновременно от внезапно хлынувшей догадки: «Неужто черти?!».

— Дмитрий Сергеевич… Вот… Вот…

— А, козероги! Это же их тропа, люди тут почти не ходят.

Лощина почти кончилась, стала положе. Стало видно, как исполинской воронкой уходит вниз в одном месте земля. По соседству и правда скала нависала, под ней была площадка размером с комнату — чистая, удобная и светлая. Тут же — выложенный из камней очаг, закопченный, с крупными углями. Тяжело дыша, парни сбрасывали ношу на площадку.

— А вот теперь-то я пошел! Удачи вам! — старший Маралов сделал некий изящный жест и так же мерно, легко зашагал в обратную сторону. Туда, где понижалась лощинка, где открывался потрясающий вид на десятки верст — синие-синие дали, уходящие за горизонт хребты. Возникало ощущение, что тут, почти на вершине хребта, находишься на страшной высоте, над миром. А стоит обернуться, и вот он — новый зелено-сине-серый склон, а за ним и выше — другой, уже иссине-голубой. А над тем торчит еще один.

— Ребята… А вторая красная скала… Она отсюда далеко?

— Часов шесть, если ехать на машине. А пешком — считай, день идти.

— А напрямик?

— Как это — напрямик?! По воздуху ты не пойдешь! — заулыбались Мараловы.

— Ну хорошо… Ребята, а если бы можно было идти по воздуху… Вот представьте, что ходить между пещерой и второй красной скалой — можно. Сколько времени надо идти?

Парни всерьез задумалась, и Ирина поняла, что смогла перехитрить братьев Мараловых.

— Часа два идти… — неуверенно молвил Алеша.

— Это если дорога, как возле деревни… — уточнил Андрей, — тогда все верно, идти два часа. А если дорога, как на базу? Тогда как?

— Тогда три часа идти…

— Да, верно, тогда три часа.

Получалось, что между местом, где был лагерь и пещерой, расстояние очень большое: примерно километров десять или двенадцать. Но и такие пещеры бывают, а высота, вполне возможно, одинаковая… Или по крайней мере, очень похожая высота.

— Пойдем сегодня же в пещеру?!

— Конечно, пойдем, отдохнем только. А лучше всего идти в пещеру отдохнув и поев.

— Мы же вернемся…

— Конечно, вернемся. Но береженого Бог бережет, а идешь в лес на день — еды бери на неделю.

— Так что и с собой надо брать?

— Обязательно!

В сочащемся, еле текущем водой русле ручья набрали, сколько надо, кружками, сварили еду и чай, залили во фляги.

— Ну что, готовимся?

— А разве не должен кто-то сидеть обязательно сверху?

— Должен, если никто больше не знает, куда пошли люди. А отец ведь про нас знает…

И опять Ирине понравились лица братьев, пока все надевали костюмы, собирали все, что надо. Лица были спокойные и вместе с тем напряженные: лица людей, готовых уйти в неизвестность.

— Давайте еще раз… Спички? Запасные батарейки? Вода? Бутерброды? Сахар? Ножи? Веревки? Свечи?

Андрей называл, а каждый хлопал себя по одному из карманов. Прорезиненная ткань костюмов была сшита с множеством карманов. Каждый карман застегивался, и каждый карман был для чего-то. Для свечей, на три раза завернутых в целлофан. Для спичек, уложенных в железную коробочку из-под монпансье и еще потом в целлофановый мешок. Для пакетика с сахаром (тоже в целлофане, конечно). Для складного ножа. Для запасных батареек.

— Ну, все готово? Пошли!

Алексей привязал веревку к чахлой лиственнице у края воронки, сбросил веревку вниз. Теперь можно было лезть, держась за веревку. Ирина обнаружила на траве и земле даже некое подобие тропы — не они первые шли в пещеру, и именно этим путем.

Холодом пахнуло из глубокой, широкой дырки, но стало даже как-то легче идти — склон явно менее пологий. Колодец, лежащий на боку, по которому можно наискось лезть вниз и вниз. Видно было хорошо стенки этой неровной, овальной в сечении трубы, ведущей в самые недра земли.

Метров через тридцать Ирина обернулась — вход ярко светился позади. А ведь снаружи был пасмурный, серый денек…

И холод обступил их в конце этого спуска. Холод. Равномерный, какой-то не живой… Смешное слово? Может быть. Но на поверхности земли всегда чувствуется то ветерок, то еще какое-то движение. То холоднее, то теплее, все время изменяется температура. В пещерах температура никогда не изменяется, и всегда одинаково холодно, — ровно 4 градуса тепла.

Хорошо известно, сколько может прожить в пещере человек без теплой одежды и пищи — ровно 36 часов. В основном из-за этого холода.

Из зала внизу тянулось несколько коридоров. Длинных коридоров, вполне удобных для движения, почти безо всяких препятствий. Здесь уже стали нужны шахтерские фонарики на касках. Странное впечатление производит луч фонаря в пещере, в мире полнейшего мрака. Если коридор или зал маленькие, луч достигает стены, и освещает ее. Вблизи виден не только участок, на который упал луч, но и довольно много места вокруг. Чем меньше пещера, тем больше впечатление.