Сибирская жуть-5. Тайга слезам не верит - Андрей Буровский

Перепад дороги, поворот — и девочка подскакивала на добрых полметра и тут же безнадежно просыпалась.

Павел не спал только усилием воли, и голос Маралова доносился до него издалека, как невнятный гул из огромной железной бочки.

А как шли в дом, как оказались в кроватях — этого оба не помнили.

16 — 17 августа 1999 года

16 августа Павел проснулся где-то в районе двенадцати. В окнах стоял полусвет, как будто только рассветало, тени пробегали по стеллажам с книгами, барабанил дождь по стеклам. В соседней комнате весело переговаривались, чем-то металлически звенели Алексей с Андрюхой. Павел сел решительным движением, и чуть не вскрикнул — мышцы спины, плеч и бедер пронзила тупая боль.

— Эка!

Павел стал разминать руками мышцы бедер, и руки тоже жалобно заныли. К счастью, такое случалось с Павлом и раньше. Кряхтя от боли и от злости, Павел стал сгибать и разгибать ноги и руки. Ноющая боль ослабла, постепенно сходила на нет. Уже через несколько минут стало можно встать на ноги, поприседать и тем снять боль в других мышцах ног и бедер; сделать отжимания, вызвав и почти сразу же убрав боль в спине, боках, плечах. Остался только отголосок этой боли, как будто мышцы уже не болели, но еще помнили боль. И Павел вышел к другим людям.

— Доброе утро!

Ирка уже сидела с Мараловыми — в новой полосатой юбке, в кремовой, никак не таежной и не лесной, шифоновой блузке, болтала ногами под стулом и тихо смеялась чему-то.

— Что, ребята, не получается у вас клад выкапывать! Придется вам заниматься пещерой!

Алексей вручил каждому по здоровенной кружке кофе.

— Только в пещеру мы и сами сходить не прочь, — добавил Андрей очень серьезно. — Возьмете?

— Андрей, не смейся! Вопрос — а ты-то нас возьмешь?

— Как же я без вас шар буду искать!

— А может, ты нас, как тот сталкер? Помнишь, который мальчика на «мясорубку» погнал, чтоб самому пройти?

— Даже для этого, ребята, я должен еще вас сперва в пещеру привести… А вам, что интересно, надо туда придти. Вы сами-то в пещеры ходили когда-нибудь?

— Не-а… — Павел энергично замотал головой.

— Темнота! Допивайте, доедайте, пойдемте костюмы смотреть.

Пещерные костюмы оказались тяжелыми, резиновыми и довольно противно воняли.

— Нужно одевать и теплое белье, и свитеры, и ватные штаны, — поучал Андрей очень серьезно, — а уже на это все — резину.

— Тогда резину зачем?

— А реки? А озера? А ручьи? Да и просто сыро в них бывает, в пещерах, — степенно и обстоятельно объяснял Андрюха. — Без костюма отсыреет все, и станет холодно в любой одежде, хоть в ватнике. Ну, примеряйте!

А впереди были еще каски, вроде мотоциклетных, но с фонариками. Фонарик крепился сверху так, чтобы светить, куда человек поворачивает голову, и работал от батареек.

— А батарейки кончатся?

— Возьмем с собой запас. И свечей на всякий случай.

— Если фонарики испортятся?

— Или если долго там пробудем… Вдруг света фонарей нам будет мало? Как думаете, на сколько пойдем?

— А на сколько лучше всего?

— Быстро найти шар вряд ли удастся. Пещера огромная, ходов там море разливанное. Ходы расходятся, соединяются, опускаются… хотелось бы знать, куда именно. А искать надо за пределами знакомых ходов, значит, надо много времени.

— Не опасно?!

— Какая опасность! Вбиваем репер, к нему веревка, идешь и разматываешь, и всегда можно вернуться.

— Еду с собой?

— А ты хочешь именно в пещере есть? Можно, конечно, и там, но совсем это необязательно. Поставим лагерь около пещеры — палатку, кострище. Там место хорошее есть, под скальным навесом. И будем в пещеру ходить. Хороший план?

— Отличный! А вы, парни, с нами пойдете?

— Само собой! И пойдем, и в саму пещеру полезем. Только готовиться надо серьезно, без дураков. Снарягу надо собирать и с отцом договориться обо всем. Думаю, он сам нас и закинет.

— На машине?!

— То-то и оно… Если ехать — тут часа два, а если пешком — то полдня.

Было так же, как три дня назад, до похода: братья Мараловы никуда не торопились, ни по какому поводу не суетились, ведя спокойные беседы. А все делалось как-то незаметно в нужные сроки и не самым худшим образом. И подготовка тоже двигалась: откуда-то появились мотки веревки, чтобы разматывать за собой. Капроновая веревка для спусков и подъемов в пещере. Железные кружки, миски и ложки.

Приехал обедать отец, и ему, тоже без спешки и шуму, задали нужные вопросы.

— Если до работы — отвезу.

— Часов в шесть?

— Можно и в семь… Мне все равно в той стороне и привады надо посмотреть, и росомаха там объявилась, нахальная очень… Надо выяснить!

— Росомахе вы пинков наставите?

— Росомаху я убью, — преспокойно сообщил Маралов. — Медведя научить чему-то можно, а эту тварь — никогда. Сравнили тоже!

Весь день хлестал проливной дождь, пеленой ходили тучи по окоему — серые, черные, темно-шоколадного цвета.

— А если завтра так же будет?!

— Какая разница? Лагерь мы поставим так, что не замочит, а в пещере дождя не бывает.

Павел заметил, что братья Мараловы стараются оставить их наедине с Ириной, и внутренне улыбался. Была в их действиях какая-то удивительно здоровая, правильная деликатность. Только зачем? Пашка нашел несколько фантастических книжек на полках, и ему уже не надо было ничего — ни развлечений, ни бесед. А тут еще Андрей засел разобраться с программами допотопного компьютера, и помогать ему было — на сутки. Лупил дождик в окно, пищал компьютер, перезагружаясь; жизнь была полна и увлекательна, комната Андрея — удивительно уютна, а занятия в дождливый день — полны толка и смысла. Скучно ли Ирине? Хочет ли она, чтобы их оставили вдвоем? Павла это мало волновало. Никто не мешал ей развлекать себя так, как ей хочется, и принимать участие во всем. И любые просьбы он готов исполнить… дружеские, разумеется.

А утром опять был безумный подъем, но на этот раз за ним был не менее безумный серпантин спуска, где нога водителя много раз переходила с педали газа на педаль тормоза, и снова с тормоза на газ. И снова подъем, а наверху движение машины вдоль по крутому склону: два колеса выше двух других, с одной стороны возвышается безлесный склон, с другой… Машина движется по склону, на одном уровне с вершинами высоченных елей, метров по двадцать. Дорога поднимается, вершины уходят вниз, крутизна все больше, и все больше угол, под которым наклоняется машина.