ТИК - Алексей Евдокимов

Уцепив пидора за шиворот, майор поволок его по полу. Воротник пидорского пальто трещал. От мудака явственно несло мочой — дотащив его до стула, Знарок брезгливо осмотрел свой правый ботинок. Ну урод…

Он был как мешок дерьма — мягкий, тяжелый и совершенно безвольный. Сопротивляться не думал — зато и форму, так сказать, не держал: едва майор взгромоздил его на стул, как он тут же чуть не завалился вместе с этим ебаным стулом набок. Словно был бухой в дугу или в отрубе — хотя Знарок видел, что он вполне в сознании. Штаны у пидора в паху действительно потемнели, от него щедро разило бомжом, ворочать его было мерзко, майор с ненавистью матерился и орал: «Сидеть, блядь! Сидеть, говно, кому сказано!!!»

Наконец он кое-как его усадил, заломил ему локти назад и надел наручники, сведя на запястьях кольца до предела. Встал перед козлом: «На меня смотреть! На меня, я сказал!!!»

Пидор трясся и прерывисто дышал. Оглядев себя, майор убедился, что до кучи еще и испачкался в его крови. От же на хер…

— Короче, — он попытался поймать взгляд уебка. — На меня смотреть!!! Короче, или ты колешься, или ты, сука, здесь останешься. Не веришь, блядь? Не веришь?! — Он достал пистолет и принялся у козла на глазах навинчивать глушитель.

Подошел к пидорасу вплотную, наклонился, обхватил левым локтем за шею, а правой вмял глушак ему в залитую потом, соплями и измазанную юхой верхнюю губу. Глазки у пидора были совершенно безумные.

— Не веришь, что я тебя прямо тут грохну?! — сдавленно шипел прямо ему в рожу Знарок, продолжая нажимать стволом, плюща губу о десну, о зубы, чувствуя их подающееся сопротивление, слабый хруст. Он вдруг поймал себя на остром желании выстрелить и успел порадовался, что пистолет на предохранителе.

Тогда он отодвинулся, демонстративно щелкнул рычажком и ткнул козлу глушителем в переносицу:

— Ну так где бабки, блядь?

Белые глаза. Судорожное дыхание — толчками, с каким-то писком на каждом выдохе. Вонь пота и мочи. И — ни слова.

От тварь… От тварь! Теперь он молчит… Говно мягкое — теперь он будет выебываться…

— Смелый, да? — спросил перехваченным голосом Знарок. — Герой, блядь?.. Значит, молчим, да?..

Наверное, пидор был в шоке, но вникать в его ебаные проблемы у Знарока не было ни малейшего желания. Своим пиздежом, увертками и мудацким молчанием тот довел его почти до потери самоконтроля. Какого хуя?! От бешенства (да и от выпитых накануне граммов трехсот) все слегка плыло перед майором — весь этот обрыганный сарай, мертво освещенный газовыми трубками. У него аж руку с волыной свело. Не нажать спуск стоило изрядного усилия.

— Выебываешься?! — Он рывком убрал пистолет от лба урода и от души пнул того пяткой в коленную чашечку (урод громко задавленно вякнул, рванулся и снова чуть не рухнул вместе со стулом). — Да?! — без размаха врезал нижней частью рукоятки куда-то по носу.

Пидор откинул голову и стал издавать захлебывающиеся звуки. Кровь как из крана текла ему на подбородок и грудь.

Ну, сссука, — майор бросил ствол на какой-то ящик, — ну как хочешь… Зашел твари за спину, вытащил выкидуху, выщелкнул лезвие. Левой взял козла за липкую от юхи и соплей морду, крепко прижимая его голову к своей груди, нащупал пальцами его правый глаз (урод рыпался, но Знарок держал мертво) и раздвинул веки. Поднес лезвие к самому глазному яблоку.

— Что ты, на хуй, воешь, что ты воешь? Ты будешь говорить, блядь? — хрипел он, сам уже мало что соображая. — Не будешь?..

Ни хуя. Пидор нечленораздельно выл, молотил пятками в ножки стула и пытался дергать головой.

— Не будешь?.. — Знарок, пыхтя, приблизил кончик лезвия к его зрачку. — Не будешь?.. Не будешь?! Нет?!! — Он коротко горизонтально полоснул острием.

Тот подавился воем и дернулся так бешено, что майор даже отпустил его. А может, он отодвинулся, когда услышал негромкий влажный треск — рефлекторно, еще ничего не сообразив, еще не поняв, что теперь от пидора воняет заодно и говном…

Знарок был весь мокрый, сердце ухало, сарай гулял перед глазами — но внутри у себя майор вдруг обнаружил какое-то мертвенное равнодушие. Равнодушную решимость. По хуй, расколю… Обосранный мудак, оставленный в покое, наконец повалился со стулом набок. Мясо… Знарок внимательно оглядел захламленное помещение, остановился взглядом на древнем верстаке со стационарными здоровыми ножницами по металлу.

Подошел к мудаку, присел с ключом для наручников. Не с первого раза попал в скважину, открыл. Следя, чтоб не вляпаться ненароком, перевалил это мясо на живот, отшвырнул стул. Звуки, шедшие от мяса, были так же отвратны, как и запах. Знарок схватил его за правое запястье и подволок к верстаку. Вздернул его руку вверх, перехватил за локоть, высвобождая запястье из рукава, стал пристраивать. Заговоришь, сука… Пидор вдруг заелозил, засопротивлялся — теперь у него, блядь, нашлись откуда-то силы… Пришлось приложить его лбом о крышку, навалиться с риском замараться — и все равно никак не выходило удержать его в неподвижности одной рукой: чтоб другой удобно взяться за ножницы…

Они возились, ворочались. Пидор всхлипывал и повизгивал совершенно по-поросячьи, Знарок рычал и сопел. Матерился. Обливался по́́том. Ну никак, тварь, не хочешь успокоиться, бл-лядь, на хуй… никак… От него дико воняло, майор наверняка уже измазался… Ннаххуй… 3-завалю!.. Пизззззздюк, уебу, бллллля…

Наконец майору удалось зафиксировать его правое запястье между ножами, левой своей ухватиться за ручку… Но в последний момент тот опять вывернулся… Да еб твою мать!!! Знарок что было дури шарахнул его по почкам, с ревом налег всем весом, зажал руку, зафиксировал… — н-на, с-сука!!. Кромки, крякнув, сошлись, кисть отвалилась, как кусок хлеба. Кровь полилась на верстак, на пол — через несколько секунд по цементу уже расползлась громадная яркая лужа. И продолжала расширяться во все стороны.

Знарок, шатаясь, отступил на несколько шагов. В ушах стоял плотный шум, как от телевизора на пустом канале, кругом все было красное и маркое. В этом красном, под верстаком, корчилось и сокращалось что-то бесформенное, бессмысленное и абсолютно уже бесполезное. Какой-то здоровенный ком слизи. Но он все шевелился, ерзал, безудержно марал пол, вонял, мычал, сипел, всхрапывал рыдающе — и не чувствуя больше ничего, кроме отвращения, и не желая ничего, кроме как прекратить ползанье, истечение и сип, майор взял с ящика пистолет и почти не глядя засадил в это, извивающееся на спине, три пули подряд.

24 марта, день

Некоторое время Ксения стояла над сумкой, неудобно согнувшись, держась одной рукой за язычок молнии. Провела пальцами по плотным бумажным брусочкам… Потом вдруг резко задернула скрипучую молнию… не до конца — та за что-то зацепилась… Ксения стала освобождать — руки едва слушались… Закрыла. Распрямилась, чувствуя боль в пояснице — в глазах зарябило, она зажмурилась на несколько секунд…