Наркоза не будет! - Александра Сашнева

Коша совершенно ошалело переваривала свершившееся.

— Да нет… паук. Арахнофобия… Я не понимаю, понравилось или нет. Все так странно. Мне чем-то нравится такая жизнь, но она меня пугает.

— Чем? — Чижик повернул ключ зажигания, мотор тихо заурчал.

— Пока не могу понять словами.

Коша откинулась на спинку, погружаясь все глубже в ощущение непреходящего и необременяющего счастья. Она посмотрела на спутника в профиль.

— А почему ты не спросишь, кого я хочу убить? — спросила Коша.

— Это твое дело, — пожал плечами Чижик. — Наверное, ты все взвесила. Все «за» и все «против».

— Наверное…

Машина мягко тронулась. Лес надвинулся на лобовое стекло ладошками листьев. Расступился. Коша не была уверенна, что все это происходит с ней. С кем-то другим.

Шоссе. Долго ехали молча. Ветер в открытые окна.

— Странно… — удивилась Коша.

— Что?

— Если пропускать слова, то можно сказать больше. Я сейчас подумала: «Ветер — в открытые окна.* Я же не сказала, что он делает. А ведь понятно, что он врывается. Но если бы я сказала, что он врывается, было бы хуже, потому что тогда было бы точно понятно ч т о. И было бы главным «врывается». А так… Ветер. Открытое. Окно. Главное — ветер и открытое. Но он же при этом и врывается… Да?

Чижик кивнул. Он улыбался, сладко ощущая мгновения.

— Ветер в открытые окна… ветер в открытые окна. Это похоже на весну и на стихи…

— Да, — согласилась Коша. — И на тебя. И на то, как мы стреляли. И как мы поехали сюда вчера. Взяли и поехали. Правда? Мне нравится, что ветер в открытые окна.

— И мне…

— Я хочу так всегда, но меня пугает, что так не может быть по-настоящему. Мне кажется, что непременно должен быть какой-то подвох.

— Какой? Зачем об этом думать? Тебе легко?

— Да… — улыбнулась девушка

— Ну и не думай! — Чижик повернул к ней лицо и чмокнул в щеку.

— Чижик! Я сейчас подумала — у меня есть друг Роня. Мы с ним познакомились в конце мая. Он чем-то похож на тебя.

— И что?

— Я не могу понять — чем. Хотя он не стал бы стрелять и ходить с пистолетом. Он пишет книги. Он недавно получил кучу денег за книгу. Но чем-то вы очень похожи…

Некоторое время Коша пыталась следовать совету, стараясь во всей полноте переживать сиюминутное счастье.

«Сейчастье» — изредка бормотала она под нос, прогоняя ненужные мысли о будущем.

В небе не было ни облачка. Тяжелый послеобеденный свет контрастно очерчивал аккуратные домики Нарвы.

— Но я не поняла, как это происходит, — Коша снова вернулась к теме разгона облаков. — Как может действовать на мир то, что я себе воображаю?

— Да его нет на самом деле. Мира-то… Мы его постоянно придумываем сами, — задумчиво проговорил Чижик. — Просто обычно мы придумываем его довольно лениво за компанию со всеми. А когда ты придумываешь его отдельно, кажется, что это чудо. Единственное условие — событие должно быть вероятным. Или никто не должен видеть, как ты придумала его отдельно для себя.

— Это как?

— Ну вот, например, зима. А ты хочешь лето. Самое большое, что ты сможешь сделать — оттепель. Хотя, если этого будет хотеть одновременно очень много людей, то, может быть, на севере вырастут горы и закроют нас от холодных ветров. Но надо много времени и много энергии. А тучи разогнать можно практически в любой день, и жизнь от этого — намного забавнее.

Коша замолчала, обдумывая. Нарва кончалась, они приближались к крепости, которая была одновременно и границей и музеем. Коша никак не могла придумать какой-нибудь решительный довод, чтобы убедить себя окончательно.

— Хм… А давай как-нибудь еще проверим. Я не буду говорить тебе, что я сделаю, но если получится так, как я думаю, значит ты — не гонишь.

— Давай… — сказал Чижик и даванул по тормозам. — Давай зайдем в крепость.

Он припарковался на тенистой аллее неподалеку от входа.

Коша вышла из машины первой и наблюдала за легкими, почти невесомыми движениями Чижика. Он точно не был человеком. Он состоял не из мяса и костей, а из ветра и света.

— Чижик, — сказала Коша, когда они двинулись. — Я открыла твою тайну. Ты не человек. Ты — дух. Призрак. Ты не ешь, не пьешь и все время улыбаешься. Тебе границу пересечь — проще, чем в сортир сходить некоторым.

Чижик хохотал во весь голос. Он чуть не свалился с круто убегающего вниз берега.

— Да! Я сейчас перелечу на ту сторону, аки птичка. А ты останешься тут! — крикнул он и, расправив крыльями руки, словно приподнялся над землей.

— Эй!!! Перестань!

Коша схватила его за куртку и дернула к себе.

— Ты не можешь бросить меня тут. Я не знаю эстонского языка! Ты не можешь меня бросить. Я пропаду. Я буду как вон тот мужик!

Неподалеку на лавочке спал гражданин, представляющий крайнюю степень маргинальности. Он лежал очень странным образом. Руки, ноги и почти все туловище опасно свешивались вниз, и лишь задница удерживала пьянчужку от падения с лежбища.

Чижик улыбнулся:

— Ну это надо долго стараться, чтоб до такого докатиться. Я думаю тебя кто-нибудь раньше подберет с такими сиськами.

— Блин! И ты про сиськи! — Коша разозлилась. — Дались они вам всем!

— Красиво… — Чижику нравилось, как Коша злится.

— Нет! — крикнула Коша упрямо. — Я очень быстро пропаду. Эстонцы холодные. Им не нужны сиськи! А ты предатель!

Чижик развеселился до крайней степени:

— Почему я предатель? Я же ничего тебе не обещал? А вдруг меня убьют? Или я под машину попаду?

— Перестань… — оборвала его Коша и опустилась на траву.

Она сорвала травинку и стала ее грызть. Чижик сел рядом и украдкой рассматривал Кошу, пользуясь тем, что она погрузилась в свои мысли. Солнце, уже довольно низкое, мягким золотом обтекало лицо девушки, превращая его в лицо египетской статуи. Дыхание Чижика замедлилось, глаза остановились. Постепенно все вокруг наполнилось тонким, почти незаметным свечением. Он потерял чувство тела, как бы растворясь в пространстве. Через некоторое время Чижик еле уловимо почувствовал шершавую поверхность выбеленной башенной кладки. Потом сквозь тело потек острый поток солнечных корпускул, переполняя наслаждением счастья.

Пьяньчужка опасно качнулся. Коша прикинула и поняла, что стоит чуть-чуть подтолкнуть, и тот упадет. Она подумала, что если бы можно было его пощекотать по копчику, то мышцы ягодиц непроизвольно сократились, и тело качнулось бы вперед. Коша сосредоточилась и постаралась почувствовать, как у нее зачесалась кожа у основания позвоночника. Она расслабилась и, стараясь не сбить дыхание, удерживала это ощущение, пока пьянчужка не протянул лапу и, почесав задницу, не перевалился на другой бок.