Лето больших надежд - Сьюзен Виггз

— Послушай, ты не должна…

— Я должна. Я поклялась. Просто… дай мне минутку.

Она обхватила руками его шею и сделала глубокий вдох. Его волосы пахли чистотой и свежестью, словно ночной воздух. Теплый бриз пробирался по лесу, гладил верхушки деревьев. Они могли даже видеть отсюда сияние фейерверка на берегу озера внизу и ощутить неловкость. Что, если кто-то заметит, что они с Коннором ушли?

Он снова откинулся назад.

— Теперь ты еще больше напряжена. Если ты передумаешь, я пойму.

— Дело не в этом. Я… гм… немножко стесняюсь. Сильно стесняюсь, на самом деле. — Это было лучшее, что она могла сделать. Было невозможно ясно объяснить, как смущена она на самом деле была.

— Знаешь, что я думаю? — спросил он, и его лицо исказила забавная ухмылка. — Я думаю, нам надо пойти поплавать.

— Ты хочешь сказать, голышом, — ахнула она. — Прямо здесь? Прямо сейчас?

— Точно.

Купание голышом в лагере «Киога» было неписаной традицией и производилось под покровом ночи под общее хихиканье.

— Я никогда в нем не участвовала, — призналась Лолли. — Слишком стеснялась.

Он должен был знать, подумала она. Разве он не слышал, как ее дразнят? Она лежала одна в липкой жаре, страстно желая узнать, что чувствуешь, когда купаешься голышом, когда вода обнимает тебя.

Он сделал глоток пива и покачал головой.

— Поверь мне, мы не проверяем, кто ходит на эти купания, а кто нет. Итак, что ты скажешь? — Его голос был мягким и низким, почти шепот. — Как насчет того, чтобы сделать это теперь?

— Как насчет того, чтобы сделать это теперь. — Однако она знала, о чем он спрашивает. Она знала точно, о чем он спрашивает.

— Ты будешь стесняться? — Он сел и поставил свою банку с пивом.

Не отводя от нее глаз, он потянулся и расстегнул верхнюю пуговицу ее блузки.

— Сейчас темно, Лолли. И нет никого, кроме нас. Она не могла двинуться. На секунду она забыла дышать. Он перешел к следующей пуговице.

Ее сердце билось так сильно, что готово было выпрыгнуть из груди. Но когда она посмотрела вниз на его руку, все выглядело нормально. Ну, так нормально, как это только может быть, когда мальчишка в первый раз снимает с тебя рубашку и лифчик. «Не паникуй, — сказала она себе. — Просто чувствуй».

Лолли чувствовала, что темнота и Коннор защищают ее, и она знала, что, покуда она находится в его объятиях, ничего плохого с ней не случится. Она была с ним в безопасности и знала, что все будет хорошо, даже несмотря на то, что пережила мгновения страшной застенчивости и тревоги. Ей хотелось умереть, когда он прошептал:

— Встань, Лолли, чтобы я мог с тебя это снять. — И он стащил с нее шорты.

Эти минуты были наполнены таким напряжением, что у нее прервалось дыхание, и она испытала такое чувство, что забыла о тревоге и застенчивости. Она забыла обо всем, кроме того, что любит Коннора Дэвиса каждой частичкой своего сердца.

Сумасшедшая вещь — стоять перед ним обнаженной — едва не привела ее на грань паники. Нет, панику вызвало то, что Коннор начал раздеваться. Она миллион раз видела его без рубашки, но, когда он расстегнул «молнию» на шортах, паника охватила ее.

Должно быть, он почувствовал это, потому что первым вошел в воду и скользнул по поверхности, потом вернулся. Капли воды сверкали на нем, словно звезды. «Ну хорошо, — подумала Лолли, — моя очередь». Но прежде чем она смогла сделать движение, она увидела смущающую вспышку света, словно фонарик. Коннор огляделся. Словно ожидал, что их прервут.

Как будто все это было спланировано.

Секундой позже пьяная и буйная шайка вожатых выскочила из леса, крича и направляя свет своих фонариков прямо на Лолли. Потом все скрылось в тумане. Она помнила, как она вопила, чтобы ей дали чем-нибудь прикрыться. Каким-то образом появилось жесткое одеяло, его набросили ей на плечи. Смех был оскорбительным. Она потеряла след Коннора, или, может быть, он не хотел, чтобы его нашли. Теперь это не имело значения. Она не хотела видеть его и вообще никого никогда больше. Она была так унижена, что просто побежала босая по каменистой земле.

«АВАЛОНСКИЙ ТРУБАДУР»

15 сентября 1997 года

Лагерь «Киога» навсегда закрывает свои ворота.

Лагерь «Киога», достопримечательность Авалона с 1932 года собирается навсегда закрыть свои ворота. Первоначально основанный Ангусом Нейлом Гордоном в качестве сельского лагеря для городских семей, «Киога» заработал репутацию места, обогащающего полноценным опытом жизни на природе несколько поколений скаутов. Владения известны своей неповторимой красотой и включают в себя нетронутое озеро, водопад и покрытые лесом горы.

Незаселенное место в сотни акров находилось под управлением Джейн Гордон Беллами и ее мужа Чарльза Беллами. Когда их спросили о будущих планах на эту собственность, миссис Беллами сказала дословно: «Мы надеемся сохранить ее в семье, если это возможно».

Оливию наполнили дурные предчувствия. Она не должна была приходить сюда сегодня вечером, искать его, искать… чего? Возвращения в прошлое или нового начала? Или, может быть, просто ответов на новые вопросы.

— Ты знаешь, когда мы в последний раз пытались — у нас ничего не вышло, — напомнила она ему.

— И вот мы здесь, и у нас появился второй шанс. — Он наклонился и поцеловал ее нежно, почти целомудренно.

Только вот ее отклик был каким угодно, но не целомудренным.

— Нам повезло.

Он продолжал, и блузка ее распахнулась, подставляя ее грудь теплому вечернему ветру и его нежному взгляду. Она думала, слышит ли он, как стучит ее сердце. Думала, заметил ли он капельку пота, которая пробежала по ее горлу во впадину между грудями. Он заметил. Он потянулся и пальцем провел по оставленной ею дорожке.

— Жаркая ночь, — сказал он и расстегнул ее бюстгальтер.

— Да, — согласилась она, не делая движения, чтобы остановить его. Если она что-то поняла из всех ее неудачных свиданий прошлого, так это то, что не надо мешать себе, когда тебе так приятно. Надо просто позволить этому случиться. Время думать и анализировать ушло в прошлое. Теперь было время просто чувствовать.

— Тебе не следует вообще носить одежду, — сказал он. — Вообще.

— Прости?

— Зачем тебе скрывать это?

— Я не думаю, что ты хочешь это сделать, Коннор.

— Почему, черт побери, ты так думаешь?

Она не могла поверить, что он ее спрашивает. В ту ночь после поездки в город он практически заставил ее умолять его о сексе, а потом остановился безо всяких объяснений, оставив ее гадать о том, что случилось. Она наполнила их отношения ничем хорошим — сомнениями и подозрениями, недоверием, неприятными воспоминаниями. Но все превосходило горячее желание, не просто близости и интимности, но его сильных объятий и прижавшихся губ. Она думала, что он помнит об этой ночи, если он вообще об этом думал. Одна вещь, которую она поняла этим летом, что воспоминания — тонкая вещь, легко поддающаяся правилам поведения.