Лето больших надежд - Сьюзен Виггз

Бросив взгляд на Коннора, Лолли подумала, сможет ли она последовать собственному совету, когда отправится в колледж. Она думала о днях, неделях или даже месяцах, в которые она не будет видеть его, и холодный укол ужаса пронзил ее.

— Это тебе, — сказала Рамона. — Чтобы ты помнила меня. — Она дала ей браслет, сделанный из ярких нитей и бусин. На браслете усердно были вывязаны инициалы Р.Ф. и Л.Б.

— Это потрясающе, Рамона. — Лолли протянула руку, чтобы девочка могла повязать ей браслет. — Я буду носить его с гордостью.

— И я собираюсь сделать это, — сказала Рамона, тщательно завязывая браслет. — Я собираюсь записаться в группу по плаванию в Йин-Ниак.

— Им повезет, если они заполучат тебя, — заверила ее Лолли.

Звучали свистки, и гудели автомобильные гудки, и все были заняты, распихивая детей по машинам и загоняя их в автобус. Но между Лолли и Коннором протянулась незримая нить. За прошедшее лето их связь углубилась и укрепилась, и теперь он чувствовал, что она — это весь мир. Она призналась ему, что он — первый мальчик, который поцеловал ее.

— Это для меня большая честь. Я рад, что я у тебя первый.

Сегодня вечером ожидалось еще одно празднество, и они оба знали это. Она думала об их планах и ощущала натяжение невидимой нити. Он, должно быть, тоже это чувствовал, потому что, окруженный мальчишками у автобуса, помогая им с багажом, он то и дело останавливался, оборачивался и смотрел на нее. Они обменялись заговорщической улыбкой и вернулись к своим обязанностям.

— Папа! Это папа! — Джулиан пришел в безумие, махая флажком фледжлинга, словно сдаваясь в плен. — Коннор, мой папа здесь. — Парнишка почти кричал. Он опустил флажок и припустил сквозь толпу.

— Это безумный профессор, — сказал Коннор Лолли, подходя, чтобы приветствовать Луиса Гастинса.

Он был крупным и величественным, с толстыми очками и в плохо сидящих штанах, натянутых выше талии, и на нем была рубашка с короткими рукавами очень странного желтого оттенка. Джулиан был в таком восторге, что бегал туда-сюда, таская за собой отца.

— Должно быть, ты скучал по Джулиану, не так ли? — спросила Лолли.

— Я скучал по нему с тех пор, как мне было одиннадцать лет, — признал Коннор. — Странный парнишка.

— Тогда я рада, что он провел с тобой лето. Может быть, на следующий год вы оба вернетесь.

Он ухмыльнулся:

— Может быть. Если твои бабушка и дедушка… черт. — Его ухмылка исчезла.

— Что такое? — спросила она, но ей не было нужды слышать ответ.

Его собственный отец, Терри Дэвис, подъехал в грузовике. Джулиан, который от души любил мистера Дэвиса, подтолкнул к нему Луиса.

— Прости меня, — бросил Коннор и пошел к отцу. Лолли смотрела на них с расстояния двоих отцов и двоих сыновей, каждый из которых был определенным образом сломлен. Она понимала, что Коннор любит своего отца, но боль и стыд из-за пьянства Терри наложили отпечаток на них обоих.

— Это парень, с которым ты встречаешься все лето?

О, черт. Лолли с неохотой медленно обернулась.

— Привет, мама. Когда ты приехала?

— Час назад, но ты не заметила.

У матери Лолли были безупречно уложенные волосы и отличный макияж, и она была прекрасно одета — отутюженное хлопковое платье и сандалии на низком каблуке, дизайнерские тени и бежевая сумка от Шанель. Рядом с ней Лолли чувствовала себя растрепанной и неопрятной.

Она быстро обняла мать:

— Пойдем познакомишься с Коннором.

Ее мать застыла, излучая сопротивление каждой клеточкой своего существа.

— Я думаю, в этом нет необходимости.

Лолли шмыгнула, не веря сама себе.

— Мой первый настоящий парень, и ты не хочешь познакомиться с ним?

— Дорогая, в этом нет никакого смысла. В любом случае завтра каждый из вас разойдется своей дорогой.

— Я знаю, что ты на самом деле думаешь. — Она изобразила снобистский акцент частной школы. — Ты считаешь, что он не пара твоей дочери, ты не хочешь ее связывать с кем-то вроде Коннора Дэвиса.

— Не будь лицемеркой.

— Тогда пойди и познакомься с ним. Мама, он такой потрясающий, я знаю, что он тебе понравится. — Лолли остановилась, заметив, что ее мать смотрит на Коннора с его длинными волосами и слегка панковским прикидом, который стоял рядом с отцом, одетым в рабочую одежду и с дымящейся сигаретой. Рядом был безумный профессор и его сын-полукровка. Прочтя выражение лица матери, Лолли решила сдаться. Ее матери никогда не понравится Коннор, так что она может не подвергать его неловкому знакомству.

— Мне надо идти, — сказала она. — Я обещала помочь с закуской сегодня вечером на кухне, мы сделаем миллион дьявольских яиц.

Направляясь к главному зданию, она заставила себя забыть выражение лица своей матери и сфокусироваться на предстоящем вечере. Ее отвлекла Джэззи Симонс, которая подбежала к ней с конспиративным видом.

— Не забудь, — напомнила она. — Оставь машину для льда включенной, пока мы не наполним бочонки.

— Я уже сказала, что я это сделаю, — отозвалась Лолли.

Сегодня был традиционный прощальный танцевальный вечер для персонала и вожатых. На берегу озера ожидался фейерверк. И куча контрабандного пива, конечно. Лолли не возражала против того, чтобы снабдить лагерь льдом. Они с Коннором рассчитывали, что всех займет празднество, потому что они планировали смыться. Когда им не нужно было уже присматривать за детьми и не нужно было укладывать их спать, они могли наконец насладиться уединением. У них двоих был план. Сегодня наконец они собирались в первый раз заняться любовью.

Вечеринка не была чем-то потрясающим. У Лолли завелся парень, она чувствовала больше уверенности в себе. Она не стояла на вечеринке, подпирая стену, не в состоянии выйти на танцпол. Она научилась смеяться и хорошо проводить время и перестать тревожиться о том, что подумают люди. Она хотела бы, чтобы ее кузины были с ней, но Дэйр и Фрэнки уехали на день раньше, потому что им нужно было доехать до Калифорнии, чтобы успеть в колледж.

К счастью, матери Лолли видно не было. Она проводила вечер в городе в «Тернинг-Марпл», шикарной гостинице. Завтра она отвезет Лолли обратно в город. Лолли уже знала, что о Конноре Дэвисе не будет сказано ни слова. Это был стиль ее матери. Если ты не говоришь о чем-то, этого не существует.

Однако для Лолли это было не страшно. Она не была уверена, что найдет слова, чтобы объяснить своей матери, что она чувствует к Коннору. Она называла это любовью, но это чувство было гораздо больше. Это было словно торнадо внутри нее, словно лесной пожар. Они танцевали вместе, и она чувствовала, что ее поднимает в небо от нахлынувших чувств. К концу песни Коннор пошел что-нибудь выпить, а Лолли просто стояла, и у нее кружилась голова.