В гостях у Джейн Остин. Биография сквозь призму быта - Люси Уорсли

Историки давно пришли к выводу, что сама Джейн смотрела на вещи иначе, чем ее племянник. По мере того как она обретала уверенность в себе и больше узнавала об издательском деле, она вела себя все более смело, профессионально и прагматично. И очень гордилась заработанными деньгами.

Тот факт, что родственники Джейн не замечали очевидного, отчасти объясняется тем, что в семье она была не единственным писателем. Ее кузен Эдвард печатал книги своих проповедей. Кстати сказать, мать Джейн до конца жизни считала настоящим писателем не ее, а своего старшего сына Джеймса. Он не обладал деловыми качествами, но, по словам миссис Остин, "был наделен безупречным литературным вкусом и способностью к изящной словесности".

Действительно, семья изо всех сил старалась "приручить" талант Джейн, поместить его в понятный им контекст, тем самым его принижая. "В каждой стране есть великие люди, — писала ее племянница Каролина, — о жизни которых читали и продолжают читать… Такой была моя тетя". Довольно неуклюжая попытка воздать должное Джейн Остин: совершенно очевидно, что "великими" писателями могли быть только мужчины, но никак не чья-то тетя.

В столе у Джейн лежало как минимум три готовых романа. Почему она начала с публикации книги, которая у современных читателей пользуется наименьшим успехом? Ответ прост. Роман "Чувство и чувствительность" — самый традиционный из всех, он больше других похож на романы того времени. Его героиня Элинор — респектабельная особа, выразительница одобряемых обществом идей, хоть это и делает ее немного скучной. По сравнению с ней Лиззи Беннет, которую мы сегодня находим очаровательной, предстает смелой, чтобы не сказать дерзкой. Многие читатели Георгианской эпохи решили, что она ведет себя попросту нахально.

Для второго издания "Чувства и чувствительности" Джейн еще больше смягчила и без того осторожный юмор романа. В первом варианте миссис Дженнингс откровенно высказывается по поводу незаконнорожденной дочери полковника Брэндона. Скучная леди Мидлтон "была шокирована; чтобы избежать такой неподобающей темы, как упоминание о родной дочери, ей пришлось взять на себя труд и что-то пробормотать о погоде". Во втором издании эта шутка отсутствует. Возможно, чье-то замечание заставило Джейн счесть ее слишком грубой.

Больше всего критических замечаний вызывает концовка романа. Многим современным читателям кажется неубедительным брак Марианны с милым и добрым полковником Брэндоном, которого она не любит. Но давайте на минуту вернемся к спорному предположению о том, что Джейн, сочинявшая матримониальные истории, в критический момент не проявляла ни малейших признаков романтичности. Полагаю, что те, кто выдвигает этот аргумент, в целом не верят в любовь, брак и счастливую развязку. В романах Джейн Остин каждый находит то, что ищет, — в них столько же смыслов, сколько и читателей.

Что же обнаружат скептически настроенные читатели? Лиззи Беннет, давая согласие на брак с мистером Дарси, испытывает "беспокойство" из-за разницы в их социальном положении: "период помолвки стал для Элизабет несколько менее радостным". В "Мэнсфилд-парке" мы не видим, как Эдмунд влюбляется в Фанни, поскольку это происходит за сценой, так что Джейн считает необходимым указать: это произошло "в точности тогда, когда это стало естественно". В браке Эммы Вудхаус и мистера Найтли тоже нет ничего особенного — "свадьба была вполне похожа на другие свадьбы".

Но если Джейн и в самом деле обманывает нас, ожидающих восхваления брака? Вспомним "подтекст", содержащийся в ее письмах, и попробуем приложить его к ее романам. На первый взгляд, это истории о любви, браке и последующей долгой и счастливой супружеской жизни. Но при более внимательном чтении у нас закрадывается подозрение: а что, если брак — не самое лучшее, что могло случиться с этими женщинами?

Многие критики сходятся во мнении, что Джейн — писатель глубокий и неоднозначный — выступила в роли настоящего ниспровергателя устоев. Да, она ориентировалась на рынок. Но она также писала для своих близких подруг: Марты Ллойд, Кассандры и мисс Шарп. Она не возражала против счастливой концовки, но "привязывала" ее как бы походя, почти небрежно. Верить в нее или нет — выбор читателя.

Мне хочется думать, что последнее слово осталось за компанией старых дев.

Один из вопросов, вызывающих споры среди тех, кто изучает жизнь Джейн, — это вопрос о том, "когда" она писала свои романы. Близкие родственники Джейн выделяли в ее жизни два творческих периода, один в Стивентоне, второй в Чотоне, с паузой между ними. "Как только она устроилась в своем втором доме, — утверждал ее племянник, — к ней тут же вернулась привычка к сочинительству, приобретенная в первом". С тех пор ученые обсуждают предположение о двух периодах в ее творчестве, справедливо указывая, что племянник не мог знать, что во время предполагаемого перерыва Джейн не писала ничего нового и не правила старые тексты. Но я попробую ответить на другой вопрос. Когда именно, если взять каждый отдельный день, она писала свои романы? Как она "находила" для них время?

Марианна, дочь Эдварда и племянница Джейн, рисует милую картину: ее тетя делает два дела одновременно — над одной задачей "работает" иглой, над другой — мозгами. Нам рассказывают, что во время пребывания в Годмершэм-парке Джейн:

Вполне возможно, Джейн сочиняла свои сюжеты и характеры незаметно для остальных. Обычно она не рассказывала окружающим о своих замыслах; исключение составляла Кассандра. В семье говорили, что "с любимой сестрой — и я убеждена, что больше ни с кем, — Джейн, похоже, без стеснения говорит о работе, которой она могла быть занята".

Жизнь в Чотоне подчинялась установленному порядку, что оставляло Джейн достаточно досуга для творчества. По всей видимости, Кассандра и Марта помогали ей с домашними делами, признавая, что у Джейн есть занятия важнее. Но распределение ролей не обсуждалось с посторонними. Вот самый известный рассказ о том, как писала Джейн:

Поэтому ее племянник думал, что он и его кузины, часто сами о том не подозревая, мешали тетушке, сидевшей "за маленькой конторкой красного дерева", пока "Фанни Прайс, Эмма Вудхаус или Энн Эллиот превращались в умниц и красавиц". Его сестра Каролина подтверждала, что Джейн не уединялась, чтобы писать. Ее "письменный стол находился в гостиной. Я часто видела, как она, сидя за ним, писала письма, и я убеждена, что большую часть своих романов она сочинила точно так же — не расставаясь с семьей". Другими словами, Джейн была писателем, скрывавшим свое занятие.