Анук, mon amour… - Виктория Платова

– Красавчик, – бросает мне девушка. Отсоси удохлого козла, крошка.

– У вас свободно, красавчик?

– Я жду человека.

– Человека или девушку?

– Девушку.

– Подружку, да?

– Да, – вдаваться в подробности мне не хочется.

– Так я и поняла. – Неизвестно, кого девушкапровоцирует больше – меня или своих великовозрастных бойскаутов. – Давайтеждать вместе.

– Не думаю, что это хорошая идея.

Мой невесть откуда выплывший, вялый, через пень-колоду,английский выглядит не очень убедительно, во всяком случае, для юной инапористой секси. Она садится напротив, широко расставив ноги и положив локтина стол.

– Я здесь с друзьями, – язык девушки без видимыхна то оснований облизывает мгновенно вспухшие губы; со словом «друзья» этоникак не сочетается.

– Рад за вас.

– Тот, что повыше – Олаф. Тот, что поплотнее – Харальд.

Никакой особой разницы между обоими спутниками девушки я невижу.

– Они орнитологи. Приехали на семинар.

– Вы тоже орнитолог?

– Нет, – девушка окунает палец (тоже слегкаиспачканный землей) в кофе и задумчиво болтает в нем. – Я не орнитолог. Япродавщица. Продаю моющие средства.

Двух орнитологов и продавщицу моющих средств может связать толькосекс, ничего больше. Орнитологи не покупают стиральные порошки, продавщицы неокольцовывают птиц. Интересно, где они познакомились? У продавщицы захандрилалюбимая пеночка, и она набрала номер первой попавшейся ветеринарной клиники?Или к ней в магазин случайно залетел мигрирующий в Нигерию дрозд-рябинник, иона набрала номер первой попавшейся ветеринарной клиники?.. В любом случае в ихобщей для всех троих постели всегда найдется место и для выпавших птичьихперьев, и для отклеившихся ценников.

– Что вы читаете? – спрашивает у меня девушка.

– Читаю?

– Это ведь ваша книга?

Только теперь я замечаю книгу, лежащую на краешке стола,почему я не обратил на нее внимания раньше? Блеклая, в разводах обложка,обтрепавшиеся уголки; для того чтобы прочесть название, книгу необходимоперевернуть. Кому-нибудь другому – продавщице моющих средств, двум ееорнитологам, бретонцу-хозяину, дрозду-рябиннику, мигрирующему в Нигерию, –кому-нибудь другому, но не мне.

Не мне.

Я знаю эту книгу, я помню это название наизусть.

Книга из рюкзака Анук, с заставленной цветочными горшкамиверанды, еще в детстве я вызубрил – «Ключ к герметической философии». Еслиоткрыть книгу ровно посередине – сразу же наткнешься на цветок гибискуса…

– Это ведь ваша книга?

– Да. Моя.

– Как она называется?

– «Ключ… Ключ к герметической философии», – япочти не слышу собственного голоса.

– И как? Интересно?..

Ровно посередине. Я открываю книгу ровно посередине. Новместо цветка гибискуса нахожу между страниц визитку. Это не визитка РонниБэрда, которую я выудил из рюкзака Анук. Надпись на плотном куске картонагласит:

MONSTER MELODIES

9, ru de Dechargeurs

01 40 28 09 39

«Monster Melodies». Я знаю этот магазин в самом центреПарижа, только там еще можно откопать раритетные записи Чарли Паркера и афиши сФредом Астером и Джинджер Роджерс. «Беззаботный», «Цилиндр», «Время свинга» –Фред всегда добивается Джинджер в последней трети фильма, «запомни, бэби, тыстараешься так на свою беду», сестра Фреда Адель как в воду глядела. Фредвсегда добивается Джинджер, что еще ему остается, если Адель ушла от него?.. Вшести картинах он был танцовщиком, в двух – музыкантом и лишь однажды –фокусником, и всегда добивался Джинджер. С Анук этот номер бы не прошел.

– …Я спрашиваю, интересная книга?..

На обратной стороне визитки тоже что-то написано. «Les pins,ma fille, sont couverts d'aiguilles».

«Сосны, моя девочка, покрыты иголками».

Моя девочка.

Моя. Девочка.

К черту сосны, к черту иголки, Анук – моя девочка. Толькомоя. Представить рядом с ней кого-нибудь еще, кого-нибудь, кто мог бы сказатьей «моя девочка» – невозможно. Но это «невозможно» относится и ко мне, мненикогда не добиться Анук, это только Фред всегда добивается Джинджер. А Анук ненужна ничья верность, а предательства она и вовсе счастливо не заметит.

– …Эй, красавчик…

Продавщица моющих средств никак не отстанет, должно быть, ядействую на нее, как шест на стриптизерку, на ком же еще без ущерба дляздоровья можно продемонстрировать свою бьющую через край сексуальность. Такуюни одним стиральным порошком, ни одним гелем для душа не смоешь.

– …Вы что-то погрустнели, красавчик. Подружкаопаздывает?

– Она никогда не опаздывает.

Это сущая правда. Анук никогда не опаздывает, потому чтоникуда не торопится. Это я должен поторопиться. Два орнитолога, нахохлившись,сидят за соседним столом; два щелкающих клювом орнитолога, окольцованныепростой продавщицей. И куда только смотрят руководители их семинара?

– Мы тебя ждем, – наконец не выдерживает один изних. Тот, что повыше и поплотнее. Или Олаф, или Харальд.

– Сейчас, – продавщица в зеленых бойскаутскихшортах даже не смотрит в их сторону.

– Сколько можно!.. Мы тебя ждем, Линн!..

* * *

…Линн была бы оскорблена.

Одним фактом существования другой Линн, продавщицы моющихсредств. Вместо Фриша и Дюрренматта – десятипроцентные скидки на все товары кРождеству и участие в розыгрыше стиральной машины. Линн была бы оскорблена.Вместо испанца, алжирца и парня, приручившего бумажных гепардов ДжойАдамсон, – два чахлых орнитолога.

Линн была бы оскорблена.

Афиш с Фредом Астером и Джинджер Роджерс временно нет впродаже.

Из новых поступлений:

COLDPLAY – PARACHUTES

STEELY DAN – EVERYTHING MUST GO

DE-PHAZZ – GODSDOG

JONI MITCHELL – BOTH SIDE NOW

BUDDY GUY – A MAN AND THE BLUES

Линн предпочла бы «Steely Dan», не факт, что ей так ужнравится Дональд Фейган, но она бы предпочла «Steely Dan». Если бы Линн иДональд Фейган не разминулись во времени, как Анук и Диллинджер; если бы они неразминулись в пространстве, как Анук и я. Дональд Фейган вовсе не герой романаЛинн, но он наверняка пришелся бы по вкусу Эрве или Энрике, если бы они неумерли. А Линн всегда будет следовать вкусам своих возлюбленных, даже мертвых.Только так их можно удержать – даже мертвых.