Ангел Западного окна - Густав Майринк

Нет, это уж слишком! Сумасшествие какое-то! Уж не сошла ли она в самом деле с ума? Меня прямо в жар бросило: снова эти намеки на проклятый наконечник!.. «Наконечник? Так вот он, тот кончик, который как заноза сидел в моем мозгу!» Моя голова сама собой повернулась, и я уставился на правую, пустую руку статуи. Богиня кошек! Это ей принадлежит символ, который так настойчиво требуют от меня! Предчувствия, судорожные попытки скомбинировать, связать воедино мимолетные всполохи озарений с обстоятельствами дела вихрем закружились в моем сознании. Я лихорадочно зачастил:

— Что статуя держала в руке? Вы знаете, ну, конечно, вы это знаете, — так скажите же мне скорее, не мучьте меня…

Разумеется, знаю! — снова смех. — Неужели это вас в самом деле так интересует? В таком случае мне будет очень приятно услужить вам моими скромными познаниями в области археологии. Итак, если позволите, я прочту вам маленькую лекцию, privatissiтит. Факультативный урок истории. Согласны?.. Значит, договорились: я — немецкий педант-профессор…— И княгиня, рассыпав свой смех искрящейся гаммой, едва слышно хлопнула в ладоши. В дверях бесшумно появился немой калмык. Движение рукой, и жёлтое привидение снова исчезло, словно растворившись под сумрачной сенью ковров.

Этот странно мерцающий сумрак!.. Только сейчас мне бросилось в глаза, что в этом шатре нет окон, какие-либо источники света тоже отсутствуют. Я не успел выяснить, каким образом достигается эта удивительная иллюзия нежных, позолоченных заходящим солнцем сумерек. Мелькнула мысль о следующих ингредиентах: где-то спрятана голубая лампа дневного света, подобная тем, какие используют фотографы; если подмешать немного красного и желтого от задрапированных коврами светильников, то в результате получится именно это ощущение летнего морского заката. Однако постепенно золотистый отсвет заглушило более глубокое зеленоватое мерцание; мне даже показалось, что освещение менялось в соответствии с теми оттенками настроения, которые принимала наша беседа… Впрочем, это мог быть и обман зрения!

Слуга в темной ливрее, из-под которой выглядывали безукоризненно начищенные высокие лаковые сапоги и галифе, бесшумно возник на пороге. В руках у него был поднос с чашками чернёного серебра. «Персидская работа», — констатировал я про себя.

В следующее мгновение монгол исчез, словно провалившись сквозь землю, оставив чаши с восточными сладостями на низеньком столике, стоявшем между мной и.княгиней; из вежливости я решился попробовать.

Вообще-то я не особенный любитель сладкого и предпочел бы хорошую сигарету, если уж русское гостеприимство непременно включает в себя угощение. Не без колебаний подхватил я двумя пальцами липкий деликатес и отправил в рот. Княгиня между тем перешла прямо к делу:

— Нуте-с, любезный друг, вы готовы? Я могу начинать урок? Думаю, вы ничего не имеете против, если темой моей лекции станет… Исаис Понтийская? Да будет вам известно, что великую богиню в иных регионах называют не Исида, а Исаис!.. Я вижу, этот факт повергает вас в изумление?

Исаис?! — вырвалось у меня; мне даже кажется, это был крик; я вскочил как ужаленный, с ужасом глядя на княгиню. Строго, как заправский профессор, нахмурившись, она легко толкнула меня на место.

— Это не более чем греческая вульгаризация имени Исида, и ничего сенсационного, как вы по всей видимости подумали, в этом нет. По мере распространения культа богини и расширения круга почитателей имя её претерпевало различные модификации. Естественно, не правда ли? Например, Исаис Чёрная, которую вы там видите… — княгиня указала на статую.

Я кивнул и невольно пробормотал:

— Восхитительно!

Княгиня, видимо, отнесла мою похвалу на свой счет, однако я имел в виду только что распробованный деликатес: горьковатый привкус миндаля приятно отличал это изысканное лакомство от обычного приторного псевдовосточного десерта. Я потянулся к чаше и взял ещё кусочек.

Княгиня продолжала:

— Разумеется, у Исаис Чёрной другое… ну скажем, другое культовое назначение, чем у египетской Исиды. В Средиземноморье Исида почитается как Венера, как богиня-мать, в этих областях она известна как покровительница чадолюбивых, в изобилии плодящихся плебеев. Явись наша Исаис Понтийская её поклонникам и…

Укол воспоминания был настолько неожидан, что я в замешательстве выпалил:

— Мне лично она явилась в крипте доктора Гаека в Праге, где я с Келли и Яной заклинал Зелёного Ангела! Это она парила над бездонным колодцем, своим истинным алтарём, как пророческий образ моих грядущих страданий. Чёрная вестида тотального негативизма, она явилась, чтобы обратить мою ненависть к Келли в любовь, а мою любовь к Яне — в ненависть!

Княгиня подалась ко мне:

— Как интересно! Неужели вы её уже видели, богиню чёрной любви?.. Ну что ж, тем проще вам будет понять парадоксальную природу Исаис Чёрной; начнем с того, что богиня царит в сферах иного Эроса, величие и мощь которого неведомы тому, кто не прошел посвящения ненавистью.

Моя рука непроизвольно дёрнулась к серебряной чаше; я ничего не мог с собой поделать: только бы вновь ощущать на языке горьковатую сладость экзотического лакомства. И вдруг — уж не показалось ли мне это? — странное изумрудное свечение затопило шатёр. Такое впечатление, словно я внезапно оказался глубоко под водой, на дне сумрачного подземного моря, или на каком-то корабле, затонувшем в незапамятные времена, или на острове, погрузившемся в глубины океана… И была ли то визуальная аберрация, или чёрная богиня действительно просвечивала сквозь живую плоть княгини из старинной кавказской фамилии, не знаю, но в то мгновение для меня стало очевидно, что стоящая передо мной женщина — Исаис Чёрная, заклятый враг Джона Ди и всего нашего рода, которая стремится дезориентировать одинокого пилигрима, чтобы в его сознании верх и низ поменялись местами и стезя, ведущая в небо, в сверхчеловеческое, обернулась для него дорогой в ад… А ледяная ненависть уже ползла по позвоночнику вверх, в затылочную часть моего мозга. Глядя на княгиню, я вспомнил о Яне, и гневное отвращение охватило меня.

Асайя Шотокалунгина, должно быть, читала в моей душе как в открытой книге, так как твердо посмотрела мне в глаза и сказала вполголоса:

— Похоже, я в вас не ошиблась, мой друг, вы способный ученик, схватываете все на лету; пестовать вас одно удовольствие.

— Да, да, я всё понял и хотел бы откланяться! — сказал я холодно.

— Какая жалость! А я как раз хотела поделиться с вами кое-какими сведениями!..

— Мне и так уже всё ясно. С меня довольно. Я… я вас ненавижу! — не дав ей договорить, неожиданно для самого себя выпалил я.

Княгиня вскочила.

— Наконец! Вот слово настоящего мужчины! Ещё миг — и победа будет полной!..

Никогда в жизни не испытывал я такого возбуждения, меня трясло как в лихорадке, даже голос охрип от ненависти:

— Моя победа совсем в другом: как бы вы ни старались обмануть меня, какими бы масками ни прикрывались — я вижу вас насквозь. Взгляните туда! — и я указал на каменную богиню кошек. — Вот ваше истинное лицо! Ваша прелесть и тайна! А зеркало и отсутствующий наконечник — это символы в высшей степени примитивной власти: тщеславие и соблазн, бесконечное — до отвращения! — заигрывание с отравленными стрелами Купидона!