Краткая история Японии - Джон Г. Кайгер

Распространение звукового кино в 1930-х годах совпало с более активным, чем когда-либо, интересом к созданию фильмов на основе литературных произведений. То, что лучшие из этих картин рассматриваются как выдающиеся образцы нового искусства, а не просто как романы, перенесенные на пленку, — показатель зрелости кинематографистов. Среди лучших лент, снятых по литературным произведениям того периода, весьма реалистичных и весьма невеселых, Хадака-но мати («Голый город») о человеке, обманутом и отвергнутом миром, Нанива Эредзи («Осакская элегия») о темной стороне жизни привлекательной девушки-телефонистки и Гион-но симай («Гионские сестры»). Интересно мнение Андерсона и Ричи о последнем фильме, который вышел в 1936 году и был оценен рядом критиков как лучшая довоенная звуковая лента.

Приведенная цитата подтверждает и так ставшее очевидным: пришло время, когда создатели фильмов полностью осознали — то, чем они занимаются, способно превзойти другие выразительные средства в создании «психологического пространства».

Литература

Писатели в Японии и в других странах часто становились предвестниками индивидуации. Даже в традиционном обществе она никогда не отсутствовала полностью. Святых, ученых, военных героев, а также писателей и художников нередко считали исключительными людьми, заслуживающими определенной независимости мышления и образа жизни. И все же во времена сёгуната Токугава большинство литераторов смотрели на человека взглядом повествователя, а не взглядом поэта-романтика и видели в нем лишь одну из деталей огромной мозаики природы и общества.

Непримечательная индивидуация традиционного типа характеризует произведения двух писателей раннего и среднего периода Мэйдзи: Масаоки Сики (1867–1902) и Хигути Итиё (1872–1896). Сики происходил из самурайской семьи. На жизнь он зарабатывал журналистикой, однако его ставят в один ряд с Басё, Бусоном и Исса как одного из четырех великих мастеров классической традиции хайку. Вот два из них.

Хигути Итиё, писательнице редкого таланта, суждено было жить в бедности и рано умереть, однако она успела оставить проницательный лирический отчет о жизни знаменитого столичного квартала Ёсивара, рядом с которым некоторое время держала небольшой магазин (Такэкурабэ — «Сверстники»). В соответствии с выбранной темой это произведение следует литературным традициям эпохи Эдо — отдельные эпизоды складываются в жанровую картину целого изменчивого мира и его образа жизни, увиденного глазами группы подростков. В других работах, особенно в коротких рассказах Нигори («Мутный поток») и Юсан-я («Тринадцатая ночь»), Хигути уже сосредоточилась в большей степени на обстоятельствах жизни и страданиях одного человека. Проживи она дольше, возможно, начала бы более глубоко развивать эту тему…

К концу эпохи Мэйдзи под влиянием европейской культуры судьба личности стала почти обыденной темой художественной литературы. В лице Нацумэ Сосэки (1867–1916) Япония обрела мастера новой литературной формы: современного романа. Сосэки получил должность профессора в Токийском императорском университете, но позднее оставил ее ради работы в газете «Асахи» и был одним из первопроходцев литературного возрождения. Он написал множество романов — коротких, прекрасно продуманных и рефлексивных. Главной темой его творчества была роль личности в обществе, и хотя ранние книги Сосэки написаны в легком сатирическом тоне, со временем он начал смотреть на возможность достижения человеком настоящего счастья все более пессимистично. Если говорить коротко, в творчестве Сосэки процесс индивидуации зашел достаточно далеко, чтобы стать пугающим.

Единственным, кто мог сравниться с Сосэки в литературном мире поздней эпохи Мэйдзи, был романист и автор коротких рассказов Мори Огай (1862–1922). Мори получил специальность врача, стал армейским хирургом, то есть так же, как Сосэки, являлся представителем нового профессионального среднего класса, представители которого имели возможность путешествовать и учиться за границей. При этом он прекрасно знал несколько языков и активно переводил европейские (в первую очередь немецкие) романы и пьесы, впервые представив своим соотечественникам многие шедевры литературы Старого Света, а его собственные произведения, получившие в свое время признание и читаемые до сих пор, отличают отработанная до мелочей композиция и психологичный реалистический стиль, в популяризацию которого он внес немалый вклад. Мори рассматривал модернизацию как в целом перспективную необходимость и был в этом заодно с большей частью интеллигенции своего времени. Отчуждение пока оставалось делом будущего (возможно, впервые оно проявилось в мрачных настроениях Нацумэ Сосэки).

Сосэки и Мори, каждый так, как было присуще именно ему, писали своего рода «натуралистические» романы — этот жанр занимал тогда в японской художественной литературе первое место. Хотя термин «натурализм» в настоящее время настолько истрепан, что стал практически бесполезным для оценки художественного произведения, на рубеже XIX и XX веков он означал решительный разрыв с прошлым — по-настоящему важный. Традиции художественной прозы позднетокугавского периода, представленной легкими сатирическими зарисовками либо моралистическими трактатами, продолжали существовать и в эпоху Мэйдзи. Отрицая ценность этих традиций, натурализм уделял особое внимание реальности, которая с присущей ей серьезностью намерений выражала весь спектр человеческих эмоций, от самых благородных до низменных. Провозвестниками нового взгляда были известный критик Цубоути Сёё и писатель Футабатэй Симэй (1864–1909). Оба они, осуждая современные японские веяния, опирались на прекрасное знание европейской литературы (прежде всего французской, русской и английской). В XIX веке в Старом Свете жанр романа не в последнюю очередь развивался как средство изучения личности человека. Роман стал основной литературной формой на Западе, а вскоре и в Японии занял положение, которое у него было в эпоху Хэйан.