Ночь империи - Дарья Богомолова

– Можно сделать переход,– осторожно предложила Оливия.– Кто-то ведь это может?

Ноктис состроил самое трагичное выражение лица из возможных. Отчасти это было и его собственной ошибкой, но знакомых лично у него во дворце было крайне мало. Всего два – и оба сейчас отсутствовали. Дочерей Айорга он в расчёт не брал, да и не умели те магичить, как бы отец не трудился их научить. Возможно, среди прочих и были умельцы, но они бы потратили неимоверно много времени бегая и спрашивая каждого встречного: «Не слепишь ли ты нам короткий путь до Пантеона?».

Спустя лишнюю сотню лет жизни при дворе перевёртыш с ужасом начал осознавать, что все разговоры о необходимости при любом удобном случае заводить знакомства появились не на пустом месте. Очередной мелкий дружок мог оказаться в определённый момент жизни полезен, хотя мог с такой же вероятностью и воткнуть однажды нож в спину. Это был добровольный риск, на который шли здравомыслящие люди, желавшие удержать своё положение подольше.

То ли Великая Птица так любил пернатого собрата, то ли какие-то ещё многочисленные выдуманные боги других стран были благосклонны, но нужное знакомство появилось на горизонте само. Определить его удалось по смущённому хихиканью помощницы повара, к которой «знакомство» беззастенчиво подбивало колья, ярко ей улыбаясь и щуря бирюзовые глаза.

– Кто-то и может,– пробормотал Ноктис, наблюдая за одним из немногих во дворце ифритов. Поднявшись со своего места, он призывно махнул рукой.– Эй, сударь Реджер!

Мужчина, будто издеваясь специально, обернулся только после второго оклика, да и то, только, потому что служка ему намекнула. Ноктису показалось, что удивление он изобразил очень неохотно, указывая сам на себя и вскидывая бровь.

Когда они оказались лицом к лицу, оказалось, что удивление было искренним.

– Раджар,– с лёгкой виной, как будто извинялся за собственное имя, произнёс ифрит,– меня зовут Раджар.

Захотелось провалиться под землю от стыда, но под ногами был вполне твёрдый пол. Добила перевёртыша сдавленно хихикнувшая рядом с ним Оливия, которая явно всё это время знала, что имя коверкали, но никаких действий предпринимать не спешила.

– Простите сердечно,– чувствуя, как кровь прилила к щекам, пробормотал Ноктис.– Я, кажется, уже совсем не соображаю. Простите.

– Бывает,– Раджар сдержанно улыбнулся, после кивнув оставшимся двум в их компании.– Тави, Ваше Сиятельство.

– День добрый,– спокойно отозвался Эммерих. Так как Ноктис все ещё переживал последствия своего позора, он взял на себя роль переговорщика.– Любезный, скажи-ка, какой шанс, что ты можешь хоть сейчас создать переход?

– Немалый,– подумав немного, ответил Раджар.– Куда и зачем?

Забрезжившая на горизонте надежда зашла так же быстро, как возникла. Слушая жалобы на маршала Ойсена и желание добраться до Владыки раньше, чем он вернётся обратно во дворец, ифрит медленно менялся в лице и под конец смотрел на Эммериха с крайне виноватой улыбкой.

За всю время жизни в империи он ни разу даже не задумался о том, чтобы съездить в Пантеон. Не для религии, для общего развития – посмотреть, как там идёт жизнь. Нужды и интереса в этом не было, потому обитель Первородных была для Раджара местом незнакомым от слова «совсем».

– Простите,– он развёл руками.– А насчёт Ойсена – так скажите, что без Владыки вы и шагу лишнего не ступите. Мне помогает.

– Идея хороша,– заметила Оливия, всё время рассказа помалкивавшая.– Конечно, это его взбесить может, но делать он тогда ничего не будет.

– Он и нынче ничего делать не должен, но его это не останавливает,– устало вздохнул Ноктис, присев рядом с Эммерихом.– Птица Великая, и почему правление господаря начинается с такого кошмара?

– Потому что он сам его и устроил?– вяло огрызнулся тави.– Не мы же Ойсена притащили, и не сам он сюда пришёл.

С ответом ему не нашлись – обвинение, хотя его сложно было таковым называть, было в меру логичным. Если и воцарился вдруг хаос во дворце из-за одного маршала, то винить в появлении этого кого-то из присутствующих было нельзя. Попытавшись отвлечься хоть на что-то, потому что чувствовал, что в ближайшее время голова у него в противном случае закипит, Ноктис нахмурился.

– Подожди,– наконец зацепился он за стороннюю мысль.– Ты что, прикрываешься Владыкой?

– Ну да,– Раджар занял свободную скамью у противоположного края стола.– От глав ведомств спасает, когда работать лень.

– Правду говорят, что ифриты везде лазейку найдут,– смешливо фыркнул Эммерих.– Но тактика хороша.

– Причём здесь ифриты,– Раджар поморщился, явно не бывший любителем слышать, как его действия оправдывают природой.– Так пол-дворца делает. Даже сами главы порой грешат.

Попытка отвлечься на что-то стороннее провалилась с треском. Если об Ойсене он больше не думал, теперь Ноктис углубился в попытки вычислить, сколько всего конкретно ему ещё было неизвестно про обитателей резиденции. Из этих раздумий он вытащил и вывод о том, как многого мог не знать нынешний Владыка о своих подданных.

3.

Чувствуя тяжесть на своём плече, Айорг не глядя поднял руку и хлопнул нарушителя личного пространства тыльной стороной ладони. Подействовало настолько, насколько возможно было в их ситуации – Гринд от шлепка по лицу поморщился, заворчал, но сел ровно. Кажется, даже отреагировал на какую-то фразу Санбики, обращённую к нему, и выдавил из себя не только улыбку, но и ответ.

Наливать выпивку ему, конечно, было нельзя, потому что вместо разгона крови она могла только усилить желание отоспаться. Понимавший, что бодрствование через силу и в его интересах, Самаэль в начале пира даже сунулся к столу в поисках острой еды, но познал величайшее разочарование в жизни.

Пантеон питался крупами, хлебом, овощами и фруктами. В редких случаях, один из которых был как раз сегодня, на столах у них появлялись рыба и сыр, но надеяться на наличие там специй было гиблым делом.

Лично Айорг не любил их кухню ещё и за масло собственного производства. Оставлявшее на любой пище лёгкий запах льняных семян, он к тому же использовалось в обрядах. Ощущения у валакха были такие же, как если бы они в столице решили готовить на своём масле для розжига фонарей.

Совсем не прикоснуться к еде было неуважением к хозяевам, поэтому и тави, и Владыка, давя улыбки, всё же ели. Айоргу пока удавалось ограничиваться сыром и овощами, отбрехиваясь от каждого предложения выпечки и прочих словами о том, что пир ещё юн, а, значит, время есть. Глядя на Самаэля, еле знавшие его Первородные наверняка думали, что несчастную соломинку гороха он планирует растянуть на весь вечер. Знавший его с детства валакх слышал тихое ворчание о том, что на столе жизненно необходимо мясо.

– Возьми рыбоглазок и не бурчи,– пользуясь тем, что от них временно отвлеклись на представление местных танцоров, Айорг прислонился спиной к стене и посмотрел на тави.– Они только на вид отвратительные.