Русская история в легендах и мифах - Матвей Гречко

А вот впечатления Арманд: «Тебя я в то время боялась пуще огня. Хочется увидеть тебя, но лучше, кажется, умереть бы на месте, чем войти к тебе, а когда ты почему-либо заходил в комнату Н. К. (Надежды Константиновны), я сразу терялась и глупела. Всегда удивлялась и завидовала смелости других, которые прямо заходили к тебе, говорили с тобой. Только в Лонжимо и затем следующую осень в связи с переводами и прочим я немного привыкла к тебе. Я так любила не только слушать, но и смотреть на тебя, когда ты говорил. Во-первых, твое лицо так оживляется, и во-вторых, удобно было смотреть, потому что ты в это время этого не замечал».

Инесса с детьми. 1909 г.

Надежда прекрасно понимала, что дело даже не во внешней красоте. Всей душой любя мужа, Крупская сознавала, что сама она – холодная и даже фригидная – никогда не сможет дать Ленину то, что дарит ему пылкая Инесса. Во время их свиданий Надежда Константиновна просто уходила «погулять» и старалась не возвращаться подольше. Есть сведения, что она даже предложила мужу развестись и сама помогала Инессе искать квартиру, где новая семья смогла бы свить уютное гнездышко. Всем казалось, что отношения Инессы и Ильича вот-вот закончатся свадьбой, как вдруг, никому ничего не объясняя, Арманд спешно покинула Краков. Впоследствии она называла много причин этого поспешного отъезда, но правда заключалась в том, что вождь мирового пролетариата сделал свой выбор: он остался с некрасивой, но верной и любящей супругой.

Из письма Арманд Ленину:

«Расстались, расстались мы, дорогой, с тобой! И это так больно. Я знаю, я чувствую, никогда ты сюда не приедешь! Глядя на хорошо знакомые места, я ясно сознавала, как никогда раньше, какое большое место ты еще здесь, в Париже, занимал в моей жизни, что почти вся деятельность здесь, в Париже, была тысячью нитей связана с мыслью о тебе. Я тогда совсем не была влюблена в тебя, но и тогда я тебя очень любила. Я бы и сейчас обошлась без поцелуев, только бы видеть тебя, иногда говорить с тобой было бы радостью – и это никому бы не могло причинить боль. Зачем меня было этого лишать? Ты спрашиваешь, сержусь ли я за то, что ты провел расставание. Нет, я думаю, ты это сделал не ради себя… Крепко тебя целую. Твоя Инесса».

После расставания она возненавидела брак и стала горячей приверженкой свободной любви. «Даже мимолетная связь и страсть поэтичнее, чем поцелуи без любви пошлых и пошленьких супругов», – писала она в 1915 году, писала она, прекрасно зная о том, что редактировать ее статьи будет Владимир Ульянов. А что же он?

Нет, не спешил вождь мирового пролетариата поддаваться на провокации! «Требование “свободы любви” советую вовсе выкинуть, – отвечал он Инессе. – Поцелуи без любви у пошлых супругов грязны. Согласен. Им надо противопоставить… что?.. Казалось бы, поцелуи с любовью? А Вы противопоставляете “мимолетную” (почему мимолетную) “страсть” (почему не любовь?). Выходит, по логике, будто поцелуи без любви (мимолетные) противопоставляются поцелуям без любви супружеским.

Странно. Не лучше ли противопоставить мещански-интеллигентски-крестьянский брак без любви пролетарскому браку с любовью».

Потом они еще встречались и даже жили вместе в Швейцарии. В Россию Ленин, Крупская и Арманд возвратились в одном купе пломбированного вагона знаменитого поезда. Затем расстались: Ленин и Крупская поселились в Петрограде, а Инесса обосновалась в Москве. Сына она оставила родным, а сама снова занялась революционной работой.

Но что-то в ней сломалось. Возможно, революционные реалии слишком не походили на вымечтанный ею образ. Любовь кончилась, а жить чем-то иным она не привыкла. Не привыкла заниматься делами, не привыкла заботиться о детях, не привыкла работать – ведь ее всю жизнь содержал богатый муж.

«Теперь я ко всем равнодушна. А главное – почти со всеми скучаю. Горячее чувство осталось только к детям и к В. И. Во всех других отношениях сердце как будто бы вымерло. Как будто бы, отдав все свои силы, всю свою страсть В. И. и делу работы, в нем истощились все источники любви, сочувствия к людям, которыми оно раньше было так богато.

Я живой труп, и это ужасно».

Инесса впала в депрессию, стала часто болеть. Владимир Ильич, беспокоясь за ее здоровье, отправил Инессу Арманд вместе с ее болевшим туберкулезом сыном подлечиться и отдохнуть на Кавказ. Но под южным солнцем было тревожно. Рядом с санаторием, где отдыхала Инесса, произошел инцидент со стрельбой, и Ленин принял решение ее эвакуировать. По дороге домой Инесса заразилась холерой и 24 сентября 1920 года умерла в Нальчике. Свинцовый гроб с телом Инессы Арманд поездом был доставлен в Москву. Среди возложенных на могилу венков один был из живых белых цветов с надписью на траурной ленте: «Товарищу Инессе от В. И. Ленина».

Секретарь Третьего Интернационала Анжелика Балабанова:

«Не только лицо Ленина, весь его облик выражал такую печаль, что никто не осмеливался даже кивнуть ему. Было ясно, что он хотел побыть наедине со своим горем. Он казался меньше ростом, лицо его было прикрыто кепкой, глаза, казалось, исчезли в болезненно сдерживаемых слезах…»

По воспоминаниям Александры Коллонтай, «Ленина невозможно было узнать, он шел с закрытыми глазами, и казалось – вот-вот упадет». «Он не мог пережить Инессу Арманд. Смерть Инессы ускорила его болезнь, ставшую роковой…»

Владимир Ильич Ленин пережил Инессу Арманд всего на три года. Заботу о детях Инессы Арманд взяла на себя Крупская.

Существует расхожая сплетня, что у Арманд был сын от Владимира Ильича. На эту тему было много сенсационных публикаций: литовские газетчики даже сообщили его имя – Андрей, и заявили, что он похоронен в городе Мариямполе. Смотритель кладбища до сих пор водит туристов на могилку «отпрыска вождя революции». Однако, скорее всего, здесь ошибка и речь идет об Андрее Владимировиче Арманде.

Крупская пережила Арманд на 18 лет, а мужа – на пятнадцать. Она издала несколько книг воспоминаний о нем, которые дали повод острой на язык Фаине Раневской сказать: «Шатров[16] – это Крупская сегодня».

Умерла Крупская вскоре после своего семидесятилетия: ее слабый кишечник не смог переварить бисквитный торт, присланный Сталиным. Никакого яда в нем, скорее всего, не было: торт ели все. Но то, что Крупской не сделали операции, которая могла бы ее спасти, – факт. Промучавшись три дня, она умерла. Сталин лично нес урну с прахом Крупской.

* * *

Теория и практика свободной любви