Девочка в реакторе - Анастасия Котова

только выйду отсюда, и мы с ним будем жить дальше как прежде. И я все еще надеюсь, что эта трагедия останется в далеком прошлом. Ты мне веришь?

Малышка покачала головой.

– Делать нечего, придется ехать в этот пионерский санаторий, – заключила Лена, почесав затылок.

– А может, пронесет?

– И не надейся! Эти грымзы старые спят и видят, как сдадут нас куда-нибудь в специнтернат, чтобы совесть не мучила!

– Ну, специнтернат-то для отказников… – неумело пошутила Лена.

– А мы и есть отказники!..

– Не говори так.

– А разве я не права? За нами до сих пор никто не пришел!

Елена обвела взглядом компашку:

– Придут, рано или поздно. Пошлите спать, пока нас окончательно не убили.

Глава II

Третьего мая, девяносто первый год

– Подъем!

Лена с трудом открыла глаза. Всю ночь она любовалась снимком своего отца и плакала, с трудом перенося смертельную тоску и усталость от подобной жизни.

“Ну где же ты, отец…”

Персик спала рядом, на соседней кровати, под нарисованной на стене пятиугольной звездой, отбросив к спинке одеяло и уткнувшись носом в подушку. Ее темные пряди рассыпались по белоснежной наволочке. Школьная форма, которую приходилось здесь носить (уроки еще никто не отменял!), аккуратно сложена, а носы кожаных балеток тщательно начищены. Такая педантичность изумляла.

– А ну-ка встали, быстро! Сколько можно повторять!

Елена ненавидела утро: после пыточного подъема, когда скидывали с кровати и пинками гнали до туалета, следовал не менее изуверский завтрак. Их кормили отдельно от остальных, и прием пищи не обходился без приключений.

Лена вместе со своей компанией, приведя себя в порядок, вошли в обставленную длинными столами столовую. Стены были расписаны изображениями молодых пионеров с красными галстуками, трубящими в горны. Художники добавили длинных, могучих, лучей солнца, небо в ярко-синих тонах и бурную зелень. Подобное творчество навевало еще большую тоску.

Их столики стояли поодаль от остальных.

Обычно завтраки, обеды и ужины они проводили в гордом одиночестве, но сегодня им предстояло провести время в компании озлобленных детей, буравящих чернобыльцев испытывающими взглядами.

– Ну що, братці, – заложив руки в карманы спортивных брюк, Лена села поперек длинной деревянной скамьи (для элиты, между прочим!), – не очікували нас тут побачити?[32]

Ближайшая к ней девочка повернулась и в упор посмотрела на мужеподобную вражину, которая уже мысленно чесала кулаки об ее милое личико.

– Мы не думали, что такие, как вы, могут принимать пищу. Вы же, это, радиоактивны, зачем вам обычная человеческая еда?

В столовой раздался пронзительный смех.

– А ты хотя бы понимаешь, что такое радиация, ослиная башка?! – по помещению прошелся вздох ужаса. – Или в твою пустую головушку ничего не вложили, кроме как задирать других?

– По крайней мере, я в безопасности, сыта и одета. А вот какое будущее ждет вас…

– Такое же, как у всех!

Компашка в ужасе пялились на эту сцену.

– І щоб ти знала: тобі просто ой як пощастило не побачити те, що побачила я! Інакше б загриміла в психлікарню. Такі ванільні слюнтяї, на зразок тебе, просто не створені прожити жахи атомної війни. Чи ти думаєш, що Чорнобиль підірвали американські шпигуни?[33]

Персик устало зевнула и, обойдя спорящую парочку, мирно устроилась рядом, придвинув к себе тарелку с дымящейся овсяной кашей.

– Эй, это мое!

– Тебе что, жалко?!

Девочка зачерпнула ложкой густую субстанцию и поднесла ее ко рту.

В столовой наступила гробовая тишина.

– Приятного аппетита, девочки.

– А мы что, будем завтракать вместе с ними?!

– А тебя что-то не устраивает?!

– Меня не устраивает чернобыльский реактор!

– Да сама ты реактор!..

Две девочки вздрогнули, услышав за своими спинами подозрительный звук.

– Фу, как мерзко!..

Персика вытошнило прямо на стол.

– Что, не понравилось? – усмехнулась Лена, подхватила тарелку с кашей со стола и впечатала ей в лицо. – На, получи, мерзкая жаба!

Когда в драку влезли воспитательницы, расталкивая локтями и руками озлобленных подростков, действо шло полным ходом – по столовой летали чашки, кружки, тарелки, ложки и все остальное, что относилось к кухонной утвари.

Когда двум пожилым женщинам удалось с трудом остановить кулачный бой, одна из них больно схватила Елену за руку и вытащила в центр зала, время от времени встряхивая.

– Что ты себе позволяешь?! Как ты себя ведешь?!

– К директору, немедленно!

Лена уперлась ногами в пол, не давая себя увести. Вцепилась зубами в руку одной из воспитательниц, после чего получила увесистый удар по лицу. Дальше все как в тумане, единственное, что она помнила, это длинную лестницу и лицо строгой женщины в очках. Ее кудрявые, рыжие, волосы были мастерски собраны.

– Что на этот раз? – устало спросила директриса, не отрываясь от бумаг.

– Опять подрались!

– Может, мы, это, по-быстренькому отправим их куда следует?

Дамочка сняла очки и прикусила дужок.

– Это самый легкий способ решить проблему. Я бы им давно воспользовалась, но вот одно меня интересует: за что же ты так, Леночка, борешься? Я бы могла связать твое поведение с гормональным фоном, но тебе всего одиннадцать.

– Я хочу к папе!.. – законючила Лена.

– Увы, ничем помочь не могу. А чтобы ты лучше усвоила урок, – директриса выдержала паузу, что-то чирканув карандашом на бумаге, – посидишь какое-то время в карцере вместе с остальными зачинщиками. Приговор окончательный, и обжалованию не подлежит.

Лену снова схватили за локоть и снова потащили, применяя физическую силу. Охрипшую, дерганную и с разбитым окровавленным носом девчонку выволокли из кабинета и, крепко держа, спустили в подвал, где размещался карцер для особо непослушных детей. Небольшая комнатушка с двухъярусной кроватью, старым потрепанным одеялом и облезлой скамейкой в углу. Карцер освещала электрическая лампочка на проволоке.

Воспитательница открыла амбарный замок, висевший на клетке, ключом, который достала из кармана несуразной темной юбки, и без всякой церемонии швырнула Лену на пол. Зашуршала ключами и, бросив на нее презрительный взгляд, ушла.

Через несколько минут в карцере оказались зачинщики драки, в том числе несколько девочек из нормальной, как их тут называли,