Худшее из зол - Мартин Уэйтс

— Кэролайн, пожалуйста, не ругайся. Ты же знаешь, мне не нравится, когда ты ругаешься. Это нехорошо.

Как же это похоже на ее настоящего отца. Того, которого она так любила. Настоящего? Оказалось, она его совсем не знает. Перед ней совершенно чужой человек.

Слова застревали в горле. Она изо всех сил пыталась с собой справиться. Наконец ей это удалось.

— Что же случилось потом? Погоня на машине по улицам Понтеленда? Перестрелка? Что?

— Понимаю, все это звучит неправдоподобно…

Кэролайн фыркнула.

— Но это правда. Такое все время происходит, просто нам об этом никогда не говорят. Повсюду ложь и тайны. Так устроен мир. Истинная жизнь — это не то, что мы видим каждый день. Истинная жизнь скрыта от глаз.

— Кажется, теперь я это знаю.

Повисло молчание. Темница сейчас казалась особенно холодной.

— Как же случилось, — снова подала голос Кэролайн, — что ваш план вышел из-под контроля?

— Видишь ли, Кинисайд, конечно, фантазер, но фантазер опасный. — Колин натянуто засмеялся и оглядел помещение. — Я и предположить не мог, насколько ему хочется верить в собственные фантазии. — Он посмотрел в глаза дочери. — Я его недооценил. — Он опустил глаза. — Прости.

Кэролайн не ответила. Некоторое время они сидели молча.

Его глаза потухли. Он снова стал похож на больного старика.

— Дело близилось к завершению, — сказал он уставшим голосом. — Мы с Гэри Майерсом постоянно виделись в той лондонской гостинице у вокзала Кингс-Кросс. Чтобы заручиться правовой поддержкой, Гэри поделился нашим планом с юристом «Геральда» Фрэнсисом Шарки. Шарки пришел в такой восторг, что захотел принять участие. Это имело смысл. Втроем легче просчитать варианты. Они должны были сыграть роль покупателей во время встречи с Кинисайдом. Шарки хотел, чтобы мы сделали аудиозапись нашего плана. Гэри записал мой рассказ на диск. — Он вздохнул. — К сожалению, он так и не смог этот диск передать.

— То есть?

— Очевидно, Кинисайд установил за мной слежку. Наверное, очень боялся потерять свой куш. Ты ведь уже знаешь его помощника. Молот — настоящий психопат, который не получил даже домашнего образования!

Кэролайн вздрогнула.

По его лицу пробежала тень.

— Молот… нас нашел и привез сюда. Мы с Гэри успели договориться, что не расскажем об инсценировке. Повернем дело так, что меня вдруг замучила совесть, вот я и поговорил с журналистом. — Он покачал головой. — Но был еще диск… Что Кинисайд мог сделать, если бы услышал запись? Но этого не произошло. И мы поняли, что диск вместе с плеером пропал прямо из номера гостиницы.

— Как?

— Понятия не имею. О нем речи не было. Если бы он не пропал, вряд ли бы мы были сейчас живы.

Кэролайн посмотрела на отца. Хотелось сказать ему, что он привирает, переигрывает, но, увидев его печальные глаза — глаза старика, — она поняла, что он ничего не выдумывает. Она отвела взгляд.

— Ты была им нужна, чтобы заставить меня связаться с клиентом. Они ведь так и не поняли, что никаких покупателей и никакого препарата нет.

— И телефонный разговор состоялся…

Колин кивнул.

В помещении повисла холодная тишина и такое напряжение, что казалось, воздух разорвется.

— Я совсем не ожидал, что мне ответят, — его голос слегка оживился. Он взглянул на дочь, в глазах появился слабый лучик надежды. — А это означает, что встреча может состояться и у нас есть шанс выйти отсюда живыми.

— Наш единственный шанс, — эхом отозвалась Кэролайн.

Она подтянула колени к подбородку, обхватила их свободной рукой, уткнулась в них лицом. Плечи затряслись от рыданий.

Колин не мог ни подойти к ней, ни успокоить.

Он молча отвернулся, опустил глаза и горестно вздохнул.

Автобус остановился и выпустил пассажиров на конечной остановке в самом глухом квартале Вест-Энда. Было не очень поздно, но на Ньюкасл уже опустился темный осенний вечер. В воздухе угрожающе пахло зимой.

Джанин возвращалась домой привычным маршрутом: пересекла дорогу по пешеходному переходу, свернула налево в переулок, потом еще раз налево в парк и пошла по дорожке мимо церкви. Довольно светло, но высокие кусты по обеим сторонам узкой дорожки отбрасывают длинные густые тени прямо во двор церкви. Жутковато.

Но сегодня она ничего не боится. У нее отличное настроение. Очень скоро она получит еще и хорошие деньги.

Следует признать, она согласилась не сразу, но Майки ее уговорил.

Ох уж этот Майки. Она улыбнулась.

Сначала он внушал ей некоторый страх. Родители учат дочерей держаться подальше от подобных типов. Но он никакой не ужасный — просто несчастный человечек, честное слово. По-своему даже милый.

Милый, но не в том смысле.

Где-то сзади послышались шаги. Она набрала в грудь побольше воздуха, быстро обернулась.

Никого.

Облегченно выдохнула, мысленно назвала себя паникершей.

Это из-за Кинисайда она стала такой дерганой. Снова глубокий вдох. По этой дороге, рассуждала она про себя, ходят и другие люди. Много людей. Кто-то, очевидно, просто сокращает путь.

На всякий случай она все-таки пошла быстрее.

Опять шаги.

Ерунда. Ну не чудовище же это из сказки. Кто-то, как и она, возвращается с работы домой. А может, это Майки?

Она покачала головой. Конечно, он несчастный человечек, но вдруг возомнит бог знает что? Надо быть с ним потверже. Сказать, что он не интересует ее как мужчина. Возможно, они могли бы быть друзьями, но не более, и вообще…

Шаги сзади звучали все ближе, все отчетливей.

Конечно, это Майки. Больше некому.

Интересно, какой предлог он выдумает, как объяснит, почему здесь оказался? Она обернулась, готовая увидеть, как его несчастное лицо станет еще несчастней, когда она отчитает его за то, что он потащился следом, а потом велит уходить.

Но это был не Майки.

Это был громадный бритоголовый детина. Гора мускулов, от которой волнами исходила жестокость.

В глазах Джанин вспыхнул страх. Он осклабился. В свете уличных фонарей во рту блеснул синий зуб.

От ужаса она не могла сдвинуться с места — ноги словно закатали в бетон.

Она закричала, но почему-то не услышала собственного крика.

Он шагнул к ней, отвел назад кулак. Перед носом заплясали слова «СТРАХ» и «ЛЮБОВЬ».

И начали приближаться с неумолимой скоростью.

Эти слова были последним, что она увидела, прежде чем ее поглотила тьма.

Донован пристально смотрел на Шарки. Тот оглянулся и увидел Пету, Джамала и Амара, которые смотрели на него, так же не мигая. Ни тени улыбки во взглядах.