Короткое лето - Павел Корнев

А свинцовый шар весом сто шестьдесят граммов любой амулет вынесет, только алхимический «Ангел-Хранитель» и спасет. Но внутри городских стен алхимическую поделку носить не станешь, чистый криминал.

Так что я отодвинул стол от стены, чтобы он оказался прямо напротив двери, и выложил на него жезл «свинцовых ос». Точнее, выставил — Иван не поленился соорудить импровизированные сошки: просто обрезок трубы с приваренными под углом сорок пять градусов упорами.

Пару секунд засов точно продержится, а потом случится «ой». Возможно, даже прямо через дверь. А там и Грачев подтянется; у него «браунинг» десятого калибра и две колдуньи под боком.

Нет, никто не сунется. Вообще без вариантов. Да и незачем. И без того всех собак на нас с Климом повесили, не оправдаться.

Могилевский явился под конец рабочего дня, когда я стоял за стойкой и накачивал пивом кувшины. Оксана ходила по бару мрачнее тучи, со Стасом у них так и не ладилось, сюда он больше и носа не казал. Мелькала мысль, раз уж сам торчу в заведении безвылазно, предложить девушке взять отпуск, но не хотелось так поступать с племянницей Клима. Просто зарекся на будущее знакомых на работу пристраивать.

Впрочем, не о том. В бар прошел дознаватель, и у меня сразу засосало под ложечкой. Мало ли с какой целью явился?

— Кружку светлого, — попросил Могилевский, усаживаясь на высокий стул, но нисколько меня этим не успокоил. С него станется сначала пива выпить, а потом «с вещами на выход» скомандовать.

Я наполнил бокал светлым пивом, дознаватель снял шляпу — где только достал такую? — положил ее на кожаную папку и сделал длинный глоток.

— Как жизнь? — спросил он после этого.

— Да уж лучше, чем в изоляторе, полагаю, — ответил я.

Могилевский наставил на меня указательный палец и кивнул.

— Именно! — Потом спросил: — Подельник так и бегает?

— Не общаемся.

— Что, даже пива выпить не заходит?

Я вежливо улыбнулся шутке и уточнил:

— Просто мимо проходили?

Дознаватель покачал головой и расстегнул папку.

— Вовсе нет, — зашуршал он листами. — Интересная личность этот ваш дядя Миша. Он же Михаил Больцман, он же Боцман, он же Миша-монтер. Высшее электротехническое образование получил человек, между прочим. И посидеть успел в советское время за торговлю золотом. Какие он дела с бригадой спортсменов до провала обделывал, неизвестно толком, но в Братстве чуть ли не с первых дней. И все у него было хорошо, пока в Туманный переезжать не отказался…

— Старенький он уже был…

— Еще вернемся к этому, — отмахнулся Могилевский. — Единственный известный родственник — дочь Валентина, ныне покойная. В замужестве Большакова, после развода вернула фамилию Больцман.

Я не выдержал и спросил напрямую:

— Нашли что-нибудь интересное в финансах?

— Всему свое время! — ответил Могилевский, допил пиво и передвинул мне пустой бокал. — Повтори.

Я начал качать пиво, и дознаватель спросил:

— А чего сам не пьешь?

— Давление.

— Я бы на такой работе спился, — с тяжелым вздохом заявил Могилевский и вновь уткнулся в листы. — Знал, что у дяди Миши есть внук?

— Первый раз слышу.

— Андрей Степанович Больцман. Ему не повезло — подцепил в детстве северную волчанку и был направлен на проживание в «Черный квадрат».

Я поежился. Северная волчанка уродовала людей, превращая их в жуткое подобие зверей. Волчатников. Вопреки распространенному заблуждению стать оборотнем после укуса волколака могли только люди с генетической предрасположенностью к этому, но были и те, кто заболевал и застревал в промежуточном состоянии между человеком и зверем. В большинстве случаев перестройка организма затрагивала лицевые кости и голосовые связки, и заболевшие теряли способность к членораздельной речи. А помимо этого отличались крайне агрессивным поведением. Именно волчатники составляли костяк «Черного января» — экстремистской организации уродов. Измененных, как называли они сами себя.

— Ничего об это не знали? — вновь уточнил дознаватель, оценив мой задумчивый вид.

— Нет.

Могилевский посмотрел на меня и вздохнул.

— О беспорядках в Гетто несколько лет назад, надеюсь, в курсе?

— В курсе.

— После подавления восстания многих волчатников приговорили к смертной казни, но «Черный квадрат» отошел Сестрам Холода, и они всех помиловали. Пустили приговоренных на опыты.

— Так себе помилование, — вновь поежился я.

— Вот и уродов это напугало до недержания. С тех пор сидят тише воды ниже травы. Но самое интересное — исследования дали свои плоды. При своевременно поставленном диагнозе вероятность успешного лечения сейчас приближается к семидесяти пяти процентам. Старых больных также пытаются лечить, но это очень дорого и без всякой гарантии на успех.

— И?

— Михаил Больцман не посещал гетто, предрасположенность к северной волчанке обычно передается через поколение. Но связь с внуком он поддерживал. Даже пытался получить ссуду в банке для его лечения, но безуспешно. — Могилевский отпил пива и спросил: — Кстати, почему он не попросил о помощи никого из братьев?

Я в ответ процитировал один из лозунгов ордена:

— В здоровом теле здоровый дух.

В отличие от Чистых и Крестоносцев братья не преследовали уродов, но и дел с ними не вели. Никто не стал бы переступать через один из незыблемых устоев ордена даже по просьбе старого друга.

— То есть не вариант? — уточнил дознаватель.

— Именно.

Могилевский протянул мне какую-то квитанцию и спросил:

— Тогда каким образом дядя Миша смог оплатить лечение внука?

Я взглянул на копию приходного ордера и присвистнул от удивления.

Сто двадцать пять рублей серебром! Это же пять тысяч золотом!

— Вижу, это дело всерьез вас зацепило, — заметил я, возвращая квитанцию.

— Слава, не надо играть со мной в эти игры, — попросил Могилевский. — Если что-то знаешь — лучше скажи.

— Понятия не имею, откуда взялись деньги.

Дознаватель поморщился и начал собирать бумаги в папку.

— Толку с тебя — как с козла молока, — проворчал он с недовольным видом и полез за бумажником, но я его остановил:

— За счет заведения.

— Не хочется в изолятор? — усмехнулся Могилевский. — И правильно. Мне бы тоже не хотелось.

— Внука-то хоть вылечили? — поинтересовался я, убирая со стойки пустой стакан.

— А вот тут начинается самое интересное, — подался ко мне дознаватель. — Лечение дало лишь условно положительный результат, для закрепления эффекта срочно требовалась повторная операция. Договор на нее был уже подписан, но деньги в счет оплаты так и не поступили.