Правда об Ираке, или Битва в Месопотамии - Анатолий Уткин

Летом 2004 г. генерал Эбизаид впервые признал: «Мы не можем выиграть эту войну в военном смысле. Мы попали в очень тяжелую ситуацию». Эрмитидж передал эти слова своему другу Колину Пауэллу. «Нам он этого не говорил».

А на заседаниях Совета национальной безопасности спецы подсчитывали численность убитых иракцев. И сколько их всего, иракцев, воюющих с американцами с оружием в руках? Генерал Эбизаид считал, что «активных» повстанцев – 5 тысяч человек. А сколько убито? На одном из заседаний Эбизаид назвал цифру в 5 тысяч убитых, а на другом – в три раза больше. Военные показом потерь противника пытались доказать прогресс в борьбе американских регулярных сил против иракских противников.

Ничто не могло более укрепить образ американцев как имперских оккупантов, чем отряды тяжеловооруженных солдат в касках и с бронежилетами, передвигающимися по всей стране и неспособными общаться, не питающих никакого интереса к тому, о чем думают иракцы, что они чувствуют и чего они хотят.

Боб Вудвард, 2006

В августе 2004 г. молодой и воинственный шиитский священник Муктада аль-Садр бросил вызов начавшему сближаться с американцами Великому аятолле Зистани. Садр воспользовался тем обстоятельством, что Зистани лечился в Лондоне и начал создавать свою организацию. Своей опорой он сделал город Наджаф, в котором находилась самая священная из шиитских святынь – мечеть Имама Али, собственно, основателя шиизма.

Американцы выделили 4 тысячи морских пехотинцев и продвинули их к мечети Имама Али. Дружественные американцам арабы умоляли Вашингтон не штурмовать Мечеть Имама Али. Американцы не понимают, о какой святыне шиитов идет речь. Быстрее других суть проблемы поняла Кондолиза Райс – если разрушить эту мечеть, то американцам можно не мечтать о едином Ираке во главе с большинством – шиитами. Более того, американцы могут проиграть войну, учитывая близость шиитского Ирана.

Командующий американскими войсками в Ираке генерал Кейзи попытался договориться с шиитским лидером. Американцы вели бесконечные переговоры с премьером Аллави, который был, собственно, неверующий и «не любил тюрбаны» и не хотел впускать Зистани обратно в Ирак. Блеквилу Аллави сказал: «Мы должны их сокрушить». Но Вашингтон ответил быстро и грозно: «Не делайте этого». Аллави отступил. Его советник Касим Давуд вынужден был встретить возвращающегося Зистани в Басре, на пути в Багдад.

Но у генерала Кейзи были свои соображения. Он приказал всем американским снайперам сконцентрироваться у Наджафа. Там же были пресловутые «морские котики». Они фактически загнали людей Садра в дома, окружающие знаменитую мечеть. Все спрашивали, где же посол Негропонте: А тот отдыхал в Эгейском море, вырвавшись из Иракского ада. В неурядице Аллави послал Муктаде аль-Садру весьма грозное послание, фактически ультиматум. Аллави был полон ярости; некоторые относили это к его нервозности.

При этом Аллави заручился поддержкой Зистани (почуявшем в Садре соперника). Зистани издал церковный указ: идти к мечети Али. Тысячи верующих с мирными намерениями направились к мечети. Зистани встретился с Муктадой аль-Садром, обсуждая развязку у знаменитой мечети. Кейзи был вынужден пообещать, что не станет покрывать огнем уходящих от мечети людей Муктады. Президент Буш в этой ситуации считал, что следует стоять на стороне Зистани.

Муктада отвел свои войска в свой главный опорный пункт – Садр-сити к северо-востоку от Багдада. А американцы впервые заговорили о том, стоит ли им оставаться в Ираке. Если шииты готовы драться с ними до последнего, то не грозит ли все это бессмысленным кровопролитием?

Здесь в год выборов неизбежно обратили внимание на то, что Буш никогда не подходит к проблеме Ирака аналитически, не высказывает резонных сомнений. В речах президента не было слов о трудностях, которые американцы встретили на Ближнем Востоке. Любимой фразой президента Буша была: «Я в этом нисколько не сомневаюсь». Эрмитидж: «Он что, думает, что задача уже решена. Почему он не скажет ни слова в память об уже погибших?»

И именно Эрмитиджу, второму человеку в госдепартаменте, Буш предложил возглавить ЦРУ после Тенета. Эрмитидж категорически отказался и близкие люди знали, что причиной были Чейни и Рамсфелд. Эрмитидж сказал Пауэллу, указывая в сторону Белого дома: «Их представление о дипломатии заключается в словах: „Ты, сволочь, делай то, что тебе велят“. Напомним, что сам государственный секретарь Пауэлл сказал президенту Бушу за шесть месяцев до начала войны, что самым выигрышным для США путем является дипломатия. И теперь, завязнув в Ираке, это был единственный подход к Ирану и Северной Корее».

11 августа 2004 г. главой ЦРУ стал конгрессмен от Флориды Портер Госс. Но его значимость уменьшилась с созданием Министерства внутренней безопасности.

На слушаниях в конгрессе 18 августа Дэвид Кэй, говоря о ОМП, обвинил, прежде всего, советника по национальной безопасности Кондолизу Райс и руководимый ею СНБ. «Собакой, которая ни разу не тявкнула в случае с иракским оружием массового поражения, является Совет национальной безопасности». Газеты размножили это мнение молниеносно. В этом случае проявилась чувствительность Райс, немедлено пославшей своего человека к Кэю. «Она – худший советник президента за всю историю».

Каждый вечер Миллер и выпускница Оксфорда, начавшая работать в штате СНБ Меган О’Салливен делали обобщенную оценку ситуации в Ираке для Буша. Обычно это была одна страница, иногда две, в редких случаях – четыре. Подавались главные события в стране, проблемы реконструкции и, главное, военные действия (всегда включавшие в себя сведения о потерях с обеих сторон). О’Салливен пользовалась своими иракскими знакомствами с тех пор как работала с Бремером. И эти слухи ничтожных вчерашних эмигрантов шли прямо к президенту. Вскоре она стала фактически главным советником президента Буша по Ираку.

В августе 2004 г. заместитель председателя Объединенного комитета начальников штабов и Фрэнк Миллер в течение четырех дней инспектировали войска коалиции. В «Лагере Фаллуджа» генерал Пейс прикрепил медали «Пурпурное сердце» на груди семерых американских пехотинцев. Миллер фиксировал нужды местных командиров. Командиры дивизий (от 10 до 20 тысяч солдат) сходились в одной просьбе: переводчики. Батальонные командиры (600–800 солдат) вторили им: переводчики. Та же просьба читается и в докладах более мелких подразделений: переводчики с арабского языка. Без языковой связи происходили противоречия огромных размеров. В Вашингтоне этого не ощущали. И не пожелали внять призывам таких инспекторов как Миллер. В Пентагоне ему сказали: «Нам нужны знатоки языка для допросов». И лишь только когда генералов из пентагоновских кресел посылали в Ирак, они быстро приходили к выводу, что им нужны переводчики. В противном случае потери американцев будут выше.

А добыть переводчиков было сложно – годы учебы и тренировки. Традиционным стало обращение к Государственному департаменту. Решили готовить переводчиков где-нибудь поодаль от Ирака. Например, в Алжире или Морокко. Обеспечили большие бонусы. Но и много месяцев спустя проблема американцев не была решена. До конца 2005 г. американская армия испытывала острейшую нужду в армейских переводчиках.