История рыцарства. Самые знаменитые битвы - Екатерина Монусова

Получив небольшую передышку, рыцари ночью переправили на лодках раненых в госпиталь Биргу. Среди них оказался и Ла Серда, тот самый курьер, который докладывал великому магистру о безнадежном положении форта Сент-Эльмо. Легкораненый, он, видимо, рассчитывал переждать тяжелое время осады на больничной койке. Но устав ордена не допускал обращения в госпиталь в военное время, если рыцарь мог держаться на ногах. Так что отлеживаться «герою» пришлось в подземелье Сент-Анджело…

Великий магистр прекрасно осознавал, что потеря форта поставит под угрозу весь остров, в который госпитальерами было вложено так много и который ставил заслон османам на пути набегов в Европу. Рассчитывая на такое же понимание, он все посылал и посылал европейским государям и даже самому папе просьбы о поддержке. Но, кроме сицилийского вице-короля, так никто и не откликнулся. Да и тот для дальнейшей помощи требовал отправить ему с Мальты орденские галеры, будто и не было турецкой блокады. Так что рассчитывать госпитальерам приходилось только на себя.

В дискуссиях историков, старавшихся «объяснить необъяснимое», встречаются такие аргументы. Мол, неудачи турецкой армады на первоначальном этапе были вызваны тактическими разногласиями между командующим сухопутными войсками Мустафа-пашой и адмиралом турецкого флота Пиали. В результате чего оказался утерян эффект внезапности для нанесения удара по главным силам госпитальеров. Может быть, не стоило отдавать столько времени и сил небольшой крепости, а вообще ее обойти? Однако нельзя не согласиться и с другими доводами – и сам форт Сент-Эльмо, и полуостров Шиберрас, на котором он находился, имели стратегическое значение. Завладев ими, можно было прицельно обстреливать мальтийские крепости Биргу и Сенглеа. К тому же открывался безопасный путь для снабжения войск боеприпасами, продовольствием и всем необходимым. Далеко не везде упоминается и такой факт, о котором мы говорили, что сразу после начала турецкого наступления гарнизон форта получил подкрепление. Вице-король Сицилии дон Гарсиа де Толедо все же сдержал обещание и прислал на помощь испанских аркебузиров, роту которых сразу же отправили в Сент-Эльмо…

На следующее утро после успешной вылазки госпитальеров в Сент-Эльмо и других крепостях услышали привычные уже раскаты турецких орудийных залпов. Однако снаряды за крепостные стены не залетали, а корабельные орудия были направлены отнюдь не в сторону фортов. Это был торжествующий гром салюта. Вскоре за орудийным дымом и утренним туманом показались пятнадцать красавиц-галер. Флаги на реях показывали, что это эскадра прославленного корсара Драгута. По договоренности с турецким султаном Сулейманом, он торопился на помощь к Мустафа-паше и адмиралу Пиали.

Такой шаг был вполне объясним и логичен. Хотя масштабы боевых сил противников были абсолютно несопоставимы, разумеется, с огромным перевесом в пользу турок, те вынуждены были признать, что осада затягивается. А кто как не умные опытные командиры могут реализовать подавляющее преимущество в живой силе. И эта «неотложка» появилась в лице знаменитого пирата, который принял на себя руководство турецкими войсками. Началась дуэль выдержки и умов двух великих стратегов – Ла Валета и Драгута. Как порученец самого султана, он не стал терять времени даром и потребовал полный отчет о ходе штурма. Каково реальное положение дел неожиданно проиллюстрировало сообщение о гибели двухсот турецких солдат. Произошло это в результате молниеносной атаки двух мальтийской кавалерийских отрядов из Мдины и Биргу на лагерь противника у деревни Дингли. Подобная стычка с печальным для турок концом, как доложили Драгуту, была не первой. Он глубоко задумался, затем приступил к изучению диспозиции. Возможно, осада Сент-Эльмо, первым вставшим на пути армады, действительно не самое верное решение. Разумнее было бы сначала взять менее защищенные Мдину и остров Гозо…

Но сделанного не вернешь, все силы уже нацелены на форт. Его нужно полностью изолировать, распорядился Драгут, чтобы никаких подкреплений из Сент-Анджело, а тем более с Сицилии. Он расположил свой командный пункт прямо в траншее на холме Скиберрас. Находившуюся там батарею дополнили пятьюдесятью орудиями. Еще одну батарею разместили на мысе Тинье, чтобы обстреливать форт с севера. Следующей площадкой для мощных пушек стал мыс Виселиц, выходящий к Большой гавани. Такое мрачное название он получил из-за того, что на нем госпитальеры вешали пиратов и преступников. Отсюда легко простреливалось водное пространство, по которому лодки под покровом темноты пробирались из Сент-Анджело в Сент-Эльмо. Один из островных мысов, на котором новый военачальник приказал установить дополнительную артиллерию, с тех пор так и называют Драгут-пойнт. Развернули батареи и на другой стороне полуострова, где в наши дни находится форт Рикасолли. Таким образом, под контроль была взята вся Большая гавань. И начался невиданной силы массированный артобстрел непокорного форта…

Стволы орудий раскалились от беспрестанного, методичного огня. Солдаты глохли от грома канонады. Драгут же спокойно прохаживался по позициям, уверенный в эффективности избранной тактики. Стало ясно, что укрепления форта не смогут выдержать такой огневой мощи. Каждый новый залп крошил стеновые блоки, превращая их в пыль. Рискуя погибнуть, осажденные заделывали бреши, опасаясь даже поднять голову, чего только и поджидали турецкие стрелки. Редко кто из историков, изучавших Великую осаду, не приводил свидетельства ее участника, испанца Бальби да Корреджио. Он назвал Сент-Эльмо в дни штурма вулканом, окутанным клубами огня и дыма. Появился у осажденных еще один враг – жестокая летняя жара. Защитники крепости старались тут же хоронить всех погибших внутри форта. Но что было делать с трупами, упавшими со стен во рвы? Они разлагались, разнося вокруг удушающий смрад. Но этот же беспощадный «противник» был и у турок. К тому же в стане осаждающих началась дизентерия. Сработал замысел Ла Валета отравить прибрежные колодцы…

Но горстка изнуренных защитников форта все-таки дрогнула. В Биргу, где находился главный штаб госпитальеров, сумел незаметно переправиться на лодке шевалье Мидрана. Он доложил генеральному капитулу, что силы гарнизона на исходе и дальнейшее сопротивление невозможно. В храбрости и отваге этого рыцаря никто не сомневался, и большинство руководителей ордена готовы были смириться с потерей важного оборонительного бастиона.

Снова не согласился только великий магистр Жан Паризо де Ла Валет. Его мнение и оказалось решающим. Ни один мускул не дрогнул на мужественном лице шевалье Мидрана, услышавшего приказ защищать форт до последнего. Но когда он вернулся в Сент-Эльмо, среди рыцарей началось брожение. Рыцарская честь и авторитет великого магистра не позволяли им отказаться от выполнения приказа. Понимая, что они обречены на верную смерть, большинство рыцарей подписали письмо к Ла Валету: «…если вы хотите нашей гибели, мы готовы подняться на стены форта, вступить в бой с османами и с честью умереть в бою…»

Вряд ли Ла Валета мог кто-либо упрекнуть в черствости и безразличии к судьбам своих братьев. Но на карту было поставлено существование всего ордена, и верх взяли мудрость и самообладание главнокомандующего. Дождавшись ночи, он направляет в Сент-Эльмо опытных в ратных делах, авторитетных рыцарей, чтобы детально установить подлинную картину. Их решение можно назвать истинно рыцарским. Одиннадцать членов комиссии высказались за то, что крепость можно удерживать. Доказать это они решили лично встав во главе обороны, а гарнизон заменить свежими силами из Биргу. Нужно отдать должное и человечности великого магистра – в записке, которую он направил защитникам форта, каждому желающему позволялось покинуть Сент-Эльмо. Летописи утверждают, что таким поступком не унизил себя ни один рыцарь…