Враг империи - Диана Удовиченко

– Ничего, ничего, ребята! Главное, живы остались. А это все отмоется!

Артфаал, все еще пребывающий в образе попугая, перелетел ко мне на плечо и теперь недовольно ворчал при помощи мыслеречи:

– Амбре—то какое, господа! Фу! А еще считается, что во мраке дурно пахнет. Да у нас только чистейший запах серы! А тут…

Гном, который не мог слышать слов демона, жизнерадостно рассуждал:

– Ни один поисковый амулет след не возьмет! – звуки его голоса гулко отдавались от каменных сводов туннеля. – Вопрошающие опять же не найдут.

– Как же им найти, если вокруг столько… продуктов человеческой жизнедеятельности, – ехидно подтвердил в моей голове лорд Феррли.

– И тонкие маги ничего определить не смогут, – продолжал сын гор. – След наш во дворе обрывается. Вода всю энергию смывает.

Мне очень хотелось узнать у мастера Триммлера, куда он нас ведет, и долго ли еще идти. А также я чувствовал потребность поблагодарить гнома за спасение наших жизней. Но окружающая обстановка к разговорам не располагала, к тому же все мое внимание было сосредоточено на том, чтобы удержаться на ногах, не свалиться на скользком дне и не дать упасть Лютому. Дрианн был занят тем же. Так мы и брели по длинному, извилистому каналу, от которого отходило множество ответвлений. То погружались в нечистоты, то шлепали по жидкой грязи. Выглядел туннель очень зловеще, и дело было не в полной темноте, не в покрытых слизью сводах, и даже не в отвратительном запахе. Вокруг нас мелькали какие—то белесые тени. Свет лампы то и дело выхватывал из тьмы расплывчатые силуэты, возникающие прямо из стен.

– Призраки, дорогой барон, – пояснил Артфаал, когда одна такая фигура поплыла прямо на меня, но примерно на расстоянии полшага исчезла, растворившись в воздухе, – всего лишь призраки. Не пугайтесь, они почти безобидны.

Я не рискнул выяснять, что значит почти. Мне и так впечатлений хватало. Тем более что туннель сделал очередной резкий поворот, и я увидел сидящий в куче разложившихся и превратившихся в подобие ила отбросов, прислонившийся к стене человеческий скелет. После этого, когда нога натыкалась на очередной скрытый водой скользкий бугор, я старался не думать, на что наступаю. Крыс в канале было великое множество. Потревоженные нашим вторжением, они выглядывали из щелей в стенах, убегали в более мелкие канавки. В тех местах, где вместо воды лежал слой жидкой грязи вперемешку с отбросами, крысы с писком порскали из—под ног. Твари были удивительно крупными. Пару раз я видел крыс, не уступающих по величине Артфаалу. Когда демон пребывал в кошачьем обличье, разумеется. Но нападать на нас зверьки не рисковали, лишь злобно сверлили черными бусинами умных глазок. Демон периодически издавал странный заунывный звук, заставлявший крыс в панике разбегаться и прятаться.

Наконец, когда я потерял счет времени и окончательно уверился в мысли, что этот канал попросту бесконечен, мастер Триммлер остановился и сообщил:

– Все, ребятушки. Пришли!

Перед гномом уходила вверх металлическая лестница, упиравшаяся в потолок. Поднявшись по ней, сын гор несколько раз ритмично стукнул по потолку. В ответ снаружи раздались такие же удары, вслед за ними донесся скрежет. Мастер Триммлер, спустившись, скомандовал мне:

– Поднимайся, лейтенант!

Я вскарабкался наверх и выбрался из люка, очутившись в просторном, прохладном коридоре, представлявшем собой то ли подвал, то ли еще один подземный ход. Но здесь было сухо, и отсутствовал мерзкий запах. Артфаал слетел с моего плеча на пол и куда—то деловито зашагал.

– Добро пожаловать, Рик Сайваар, – женщина, сказавшая это, повыше подняла лампу, рассматривая мое лицо.

Чуть поодаль стояли еще три дамочки, тоже со светильниками в руках. Кивнув им головой в знак приветствия, я нагнулся над люком, извлекая оттуда ослабевшего Ома. Следом за ним поднялся Дрианн, а последним – мастер Триммлер.

– Разрешите представить, – расплылся он в довольной улыбке. – Мать Лаурита, Старшая жрица храма Неи златокудрой. И ее помощницы: Майла, Оула и Алалия.

Галантность сына гор выглядела немного забавной и неуместной, если учесть наш внешний вид и запах, который разливался по подвалу от нашей одежды. Но я его понимал: мать Лаурита внушала уважение и даже благоговейный трепет. Один взгляд этой зрелой, но очень красивой черноволосой женщины говорил о том, что она обладает характером бойца. Ее движения были полны решимости и грациозной силы. Стоило ей посмотреть на хихикающих и зажимающих хорошенькие носики молоденьких жриц, как наступила тишина.

– Приветствую вас в храме богини любви, – звучно произнесла Старшая жрица. – Вам нужно привести себя в порядок, потом поесть и отдохнуть. Все разговоры и объяснения отложим на потом. Ступайте за мной.

Она зашагала по коридору, а мы втроем задвинули тяжелый люк и поспешили следом. Лаурита привела нас в просторное помещение, щедро освещенное вечными свечами, канделябры с которыми висели на стенах. Это был большой круглый зал, из которого выходило несколько дверей. Посередине сверкал повторяющий форму зала бассейн, наполненный чистой водой, низвергавшейся в него из высокого фонтана.

– Мойтесь, вода проточная, – сказала Старшая жрица. – Сейчас девушки принесут одежду и принадлежности для купания. – Произнеся это, она быстрым шагом вышла.

Появились все те же жрицы, неся мягкие губки, простыни, стопки одежды, четыре пары новеньких сапог и корзинки, в которых звенело множество бутылочек. Положив всю эту благодать на бортик бассейна, они остановились, чего—то ожидая. Я сначала помог Лютому стянуть сапоги. Разделся капрал, слава Лугу, сам. Я еле удержался от вскрика, увидев его израненное тело. Палач постарался на славу. Ому досталось за нас троих. На груди виднелись ожоги, плечи покрывали длинные разрезы, и я только что увидел, что ногти на руках и ногах капрала содраны. Какую же боль он терпел, идя по воде? Как он вообще шел? У юных жриц мордашки сделались плаксивыми.

– Чего скулите? – прикрикнула на них Лаурита, входя с подносом, на котором теснились склянки с мазями и остро пахнущими жидкостями и белоснежные полосы чистой ткани. – Ну—ка, помогите парню!

Лютого усадили в бассейн, и две девчонки, охая и чуть не плача от сочувствия, принялись осторожно промокать его раны губками, смоченными в каком—то притирании. Ом лишь слегка морщился да изредка сдержанно шипел. Потом Старшая жрица обработала его раны, забинтовала пальцы и заставила выпить лекарство, о котором Лютый сообщил, что оно горче любых пыток. Единственный глаз у него закрывался от изнеможения, и Лаурита приказала отвести капрала в его комнату. В небольшой, но уютной и чистенькой комнатке мы уложили Ома на мягкую кровать, и в ту же секунду парень крепко уснул.

Вернувшись в круглый зал, мы скинули с себя пришедшую в негодность одежду и залезли в бассейн, который уже очистился после омовения Лютого. Брезгливо морща носики, жрицы двумя пальчиками подняли груды вонючего тряпья и унесли. Дышать сразу стало легче. Вода в бассейне оказалась теплой.