Убить генерала - Михаил Нестеров

— Да я пошутила! Васильевна я!

Свердлин не знал, что делать с веселой старухой. Невольно придумал для нее самое подходящее наказание: сделать ее «веселой вдовой». Даже порыскал глазами в поисках ее мужа. Честно говоря, в такую ситуацию он попал впервые. Но выход нашел. Заодно приструнил бабусю и заставил уважать себя.

— Тетя Надя, — сказал Свердлин. — Идите-ка... на кухню. Сварите мне кофе, если не трудно.

И догадался, почему не видит оперативников. Наверняка скрываются в комнате и ржут над генералом. Однако хватит, веселье закончилось, пора приступать к работе.

Эта опергруппа поддерживала радиосвязь с оперативниками из наружного наблюдения. Как раз в это время к ним присоединился подполковник Митяев. Он принял сообщение: «Внимание, мы начинаем».

К работе приступил специалист по замкам. Он давно определил, какая отмычка подойдет к замку 18-й квартиры, и справился с работой за считаные секунды.

Свердлин сам посмотрел, каким образом Крапивин оставил метку. Запечатлев расположение нитки в памяти, генерал отсоединил один ее конец и медленно приоткрыл дверь — на пару сантиметров, не больше. И внимательно вгляделся через эту щель. В первую очередь его интересовало, попадает ли дверь под обзор соседнего дома. Нет, не попадает. А вот дальше прихожей пройти не получится. Окна не были занавешены. В том числе и на кухне. Даже тюль намеренно сдвинут в сторону. Что еще раз доказывало: снайпер, оснащенный оптикой, видит свою базу из другой точки. Точки, которую сейчас, определив сектор наблюдения, можно вычислить с небольшой долей погрешности.

Только сейчас Свердлин почувствовал неприятный холодок внутри. Только сейчас буквально кожей ощутил, что игра ведется очень серьезная. Он не видел снайпера, но видел его тень. Тень вдруг отдалилась еще на несколько сотен метров и уже оттуда пялилась на точку, которую ему было необходимо покинуть. Фактически он не давал возможности проверить ту квартиру, просящуюся называться промежуточной. Это тоже своего рода «контролька». Он знает свое дело, еще раз убедился генерал.

Сто пятьдесят метров. Невооруженным глазом можно разглядеть отдельные кирпичи на строении, кору на деревьях. С оптикой вообще комфортно. Она позволит узнать человека, которого Близнец изучал по снимкам, найденным в Интернете. «Он всегда рядом с президентом, он разделяет его точку зрения, уважает его взгляды». Две трети дифирамбов можно смело выбросить на помойку.

Ах, как близко прошел Свердлин! Всего в паре десятков шагов от снайпера. Но в то время — просто от стрелка, который мог воспользоваться и пистолетом, добавив в генеральскую голову свинца. Но Близнец был снайпером, а не самоубийцей. Он должен иметь возможность покинуть свою огневую позицию.

Близнец часто-часто поморгал, чтобы долго смотреть в одну точку. Он видел, как приоткрылась дверь, как кто-то осторожно заглянул в комнату.

— Давай-давай-давай! — торопил генерала снайпер. Огромное давление — больше семисот атмосфер — готово было выбросить вместе с раскаленными газовыми частицами тяжелую пулю. — Давай-давай! — Палец выбрал свободный ход спускового крючка и в каждый миг готов был дожать его.

Виктор ослабил давление. Снова проморгался, не отрываясь от оптики. Он не видел генерала, но чувствовал его взгляд. Он знает, что в это время снайпер может наблюдать за своей огневой позицией из другой точки. Генеральская осторожность, просившаяся называться волчьей, расшифровывала его планы. Уже сейчас генерал мысленно определил сектор наблюдения и вычислил вторую снайперскую позицию. И в комнату он не войдет. Распахнутые шторы для него — признак опасности. Он достойный противник.

* * *

В свое время генерал Свердлин осматривал огневую точку на Нижней Масловке, откуда прозвучало два выстрела. Он запомнил расположение предметов, винтовок, отметил затемненный задний план в комнате, пару стреляных гильз, свежие окурки, бутылку из-под минеральной воды, термос из нержавейки...

И здесь он увидел то же самое. За исключением главного — снайперской винтовки. Однако она появится в одной из квартир, которую террорист выберет основной.

Свердлин увидел все, что ему было нужно, и вышел из квартиры, закрыв дверь. Аккуратно поставил на место «контрольку».

* * *

Близнец чертыхнулся, когда дверь в комнату закрылась.

Он снял магазин, передернул затвор и подобрал выброшенный патрон. Обернув винтовку брезентом и отточенными движениями перетянув сверток веревкой, Близнец навсегда покинул эту точку. Одетый в ту же рабочую безрукавку, он шел по проспекту Кирова в сторону Поляны Фрунзе, неся на плече лопату и оружие. Все происходило именно так, как предсказывал «слоненок» Алексей.

«Смотри и слушай меня. Думай о том, что вот в этот момент я спасаю тебя».

«Чтобы тебя не заметили, нужно быть просто уверенным в себе. Невозможно отогнать страх, но — есть такая техника: если страху пойти навстречу, страх исчезнет».

Как сказала бы Мария Дьячкова: «Это невозможно объяснить словами. Это живет в тебе, и об этом знаешь только ты».

Теперь у Близнеца остался единственный шанс на удачный выстрел. Невероятно сложный. И вот тут действительно не хватало чуточку уверенности, может быть, даже голоса своего наблюдателя: «Витя, грех не воспользоваться».

«Да, ты прав, Серега...»

Свердлин не начинал совещание, пока не появится полковник Терехин. Присутствие полковника было необходимо по ряду причин. Во-первых, он в свое время «нашел со снайпером общий язык и чуть ли не уболтал его сдаться». Но все испортил Далматов, отдавший приказ своим ратоборцам на штурм полковничьей квартиры. Второй момент был составляющей частью первого: снайпер пришел именно к Терехину, и не за тем, чтобы поквитаться с ним. За то говорили четыре трупа оперативников плюс тяжело раненный в голову офицер ФСБ. А полковника он мог убить первым, но не сделал этого. В-третьих, в случае если удастся обнаружить снайпера и тот прибегнет к крайним мерам — возьмет заложников, — Николай постарается совершить второй идентичный «подвиг», выйдя на личный контакт с террористом.

Терехин согласился сразу, но поставил жесткое условие: если рядом не будет полковника Далматова. Нервное, конечно, замечание, оно выдавало взвинченность самого Николая.

В-четвертых, Терехин, работая над делом Крапивина как легально, так и нелегально, довольно хорошо — во всяком случае, лучше остальных — изучил снайпера, его привычки, повадки, психологию.

Кроме Терехина, в Самару привезли родителей Крапивина. Полковник знал об этом и психовал-недоумевал: почему не прихватили Лосева?! Попробовал себя в актерском амплуа: глядя в глаза генералу Свердлину, захрипел, неумело подражая Лосеву: «Витя, сдавайся! Я тебя, волка, зубами порву!» На лицедейство полковника генерал-майор промолчал.

Совещание проходило в ГУВД, расположенном на улице Соколова, что недалеко от Волги и совсем рядом, на пересечении с Ново-Садовой — как ни крути, улицы, имеющей в данном случае стратегическое значение. Чуть выше раскинулись площади завода имени Масленникова и громадное девятиэтажное здание — торговый центр самарского предпринимателя Захарченко.