Великие княгини и князья семьи Романовых - Елена Первушина

Дмитрий ушел на фронт, Мария Павловна отправилась туда же с лазаретом, чтобы быть ближе к любимому брату. Княгиня Палей организовала в своем дворце лазарет, на свои личные средства снабдила хирургическим инструментом несколько санитарных поездов; стала членом Комитета помощи жертвам войны и перемещенным лицам.

* * *

Дмитрий служил в лейб-гвардии Конном полку, был ординарцем у начальника конного отряда, награжден орденом Св. Георгия IV степени за то, что во время боя с риском для жизни доставил верные сведения о неприятеле, благодаря чему была одержана победа.

Потом он вернулся в Петербург и подружился с Феликсом Юсуповым, женатым на Ирине, дочери Александра Михайловича. Юсупов слыл весьма эксцентричным молодым человеком, любителем кутежей, шумных развлечений, эпатировавшим петербургскую публику переодеванием в женскую одежду. Будучи молодым человеком, Дмитрий тоже был не прочь повеселиться, пусть даже на грани скандала, но с Феликсом его сблизило другое. Оба молодых человека сошлись во мнении, что для спасения репутации императорской семьи необходимо убить «святого старца» Григория Распутина, о влиянии которого на императрицу ходили слухи уже по всей России.

Дмитрий Павлович

По-видимому, Александра Федоровна считала, что, приближая к себе «святого» из народа, она поступает как настоящая русская государыня. Ей очень важно было доказать свой патриотизм именно сейчас, когда ее называли «проклятой немкой» и говорили, что она шпионит в пользу кайзера. Кроме того, она верила, что молитвы Распутина могут останавливать кровотечения у больного гемофилией цесаревича.

Феликс Юсупов

Но молва твердила, что Распутин является любовником императрицы и развратил юных царевен. В самом деле, образ жизни «святого старца» наводил на самые мрачные подозрения. Распутин «одурел» от своей близости к трону и вел себя, как «ворона, залетевшая в барские хоромы». Едва ли он оказывал реальное воздействие на российскую политику, но он так много болтал об этом, что ему начали верить, тем более что это подтверждало мысль о глупой и развратной немке и слабовольном императоре, волею судьбы оказавшемся во главе России. И Дмитрию казалось, что если Распутин будет устранен, то доверие к императорской семье вернется. Это было очень наивно, но Дмитрий был так молод! Незадолго до дня убийства Павел говорил с Николаем и Александрой Федоровной, пытался убедить их, что поведение Распутина и само его присутствие во дворце наносит непоправимый вред репутации царской семьи, что от старца необходимо избавиться. Николай и Александра не захотели его слушать. Неизвестно, знал ли об этом разговоре Дмитрий, но он не мог не слышать тех грязных сплетен о Распутине и царской семье, которые ходили по гостиным Петербурга.

Григорий Распутин

В заговоре, кроме Феликса Юсупова и великого князя Дмитрия, приняли участие один из лидеров Союза русского народа Владимир Митрофанович Пуришкевич, депутат Государственной думы Василий Александрович Маклаков, доктор Станислав Сергеевич Лазоверт и поручик Сергей Михайлович Сухотин.

Юсупов заманил Распутина к себе во дворец, сказав, что с ним хотела повидаться Ирина, его жена. Когда «старец» пришел, Юсупов объяснил, что у Ирины сейчас гости, но позже она спустится к ним (на самом деле Ирина была в Крыму), и повел Распутина в свой кабинет, устроенный в подвале, стал угощать крымской мадерой и пирожными, в которые подсыпал яд. Распутин ел с аппетитом, быстро захмелел, но казалось, что яд его не берет. Тогда заговорщики, не в силах больше ждать, набросились на «старца». Юсупов выстрелил из револьвера. Ему казалось, что Распутин убит. Но когда мужчины поднялись наверх, чтобы выпить за успех дела, а потом снова спустились в подвал, чтобы вынести труп, то оказалось, что Распутин сумел выбраться и пытается сбежать. За ним погнались, снова били и наконец прикончили. Выстрелы привлекли внимание городового, но Пуришкевичу удалось уговорить его, чтобы тот сохранил все в тайне.

Деревянный Большой Петровский мост через Малую Невку, откуда Распутина сбросили в воду

Заговорщики переодели Сухотина в шубу и шапку Распутина, и он вместе с Дмитрием Павловичем и доктором Лазовертом уехал из дома Юсуповых на Мойке в машине Пуришкевича. Потом они вернулись на закрытой машине за телом Распутина, отвезли его на Петровский остров и там сбросили в воду.

Полиция раскрыла это дело очень быстро, но Николай решил не предавать преступников суду. Он любил Дмитрия как сына, и, возможно, именно жалость к нему руководила им в этот момент. Великий князь Дмитрий имел иммунитет против судебного преследования как член императорской семьи. Но если Пуришкевич и другие незнатные заговорщики будут отданы под суд, а Юсупов и Дмитрий – нет, то как воспримут это в обществе? Как пострадала бы репутация императрицы в результате такого суда? Кроме того, за Дмитрия и Юсупова ходатайствовал великий князь Александр Михайлович, с ним соглашалась вся императорская семья. Петицию в защиту Дмитрия подписала королева Ольга Греческая, бабка великого князя, его отец, великая княгиня Мария Павловна и так далее… Государь написал на полях прошения: «Никому не позволено убивать. Удивлен, что семья обратилась к нам с подобным ходатайством».

В конце концов Юсупова выслали в имение отца в Курской губернии, а Дмитрий Павлович был переведен в полк, расквартированный в Персии. Возможно, эта ссылка спасла ему жизнь. Остальные участники убийства не понесли никакого наказания, но по всей России в те дни ставили свечи перед иконой святого Димитрия Солунского.

Дмитрий уехал в Персию. Мария Павловна работала в госпитале во Пскове, Павел Александрович и Ольга Валериановна жили в Царском Селе, и на короткое время они оказались в стороне от эпицентра февральских событий. Ольга Валериановна пишет в мемуарах: «В понедельник, 27-го, полное отсутствие газет заставило нас опасаться худшего. В Царском мы не нуждались ни в чем, но в Петербурге не хватало хлеба. Я повторяю, что все это было устроено революционерами. Дочери из города телефонировали мне, что стрельба все усиливается и полки начинают переходить на сторону мятежников. Около двух часов приезжает из Петрограда письмоводитель нашего нотариуса, очень умный, храбрый, честолюбивый, но беспринципный молодой человек. Я знала его благодаря работе в комитете помощи нашим военнопленным, где я была председателем, а он – моим заместителем… Он приехал, чтобы сообщить нам о важных событиях текущего момента и чтобы покорнейше просить великого князя настаивать на возможно скорейшем возвращении государя из Могилева. „Еще не все потеряно, – сказал он, – если бы государь захотел сесть у Нарвских ворот на белую лошадь и произвести торжественный въезд в город, положение будет спасено. Как можете вы оставаться здесь спокойными?“ В эту минуту вошел кн. Михаил Путятин, управляющий Царскосельским дворцом, и мы с общего согласия решили, что государь, конечно, в курсе дела, что он знает, что ему следует предпринять, и что лучше всего предоставить ему самостоятельность в его действиях. Увы, увы, не были ли мы правы? Снова раздался звонок телефона. Мятежники только что взяли штурмом Арсенал. В этот момент мы почувствовали, что почва действительно качается у нас под ногами…».