Розовая мечта - Людмила Григорьевна Бояджиева

Придумывая себе все новые и новые задачи, я понимала, что уже второй раз прячусь от мучительных душевных проблем в спасительные дебри хозяйственных забот. Первой жертвой стала московская квартира, теперь этот милый, ветхий дом, совершенно беззащитный перед натиском моего преобразовательного энтузиазма.

Я сидела на скамеечке под кустом цветущей сирени и задумчиво щурилась на возвышавшееся передо мной строение. Скорее даже не возвышавшееся, а ссутулившееся под тяжестью лет и от сознания собственной обреченности.

Вот так неделю назад я, сжавшись в колючий комок, поскуливала от бессилия и невозможности разрыдаться.

Юл привез меня к себе. Это было наше первое свидание после ночи в английском отеле. Нам надо было многое обговорить. Но уже в машине я призналась, что так и не смогла сказать Сергею правду.

— Правильно поступила, детка. Мы же решили не торопиться. Это все равно, что рубить дрова, когда кругом горит лес. Ломать — не строить.

Я была согласна с доводами Юла, но куда больше меня вдохновляли его давние заклинания: «Не отпущу…» Если бы я могла, рассталась с ним. Если бы я могла сказать «нет», уничтожив одним махом наше неопределенное, опасное и, скорее всего — печальное для обоих будущее…

Сергей знал о моем увлечении Юлом, но, похоже, не хотел воспринимать его всерьез. Он надеялся, что я найду силы разорвать эту связь под воздействием каких-то фактов, которые в скором времени обещал открыть мне. Он умолял меня не торопиться с выводами и покинуть на время Россию.

Но Юл позвал меня — и вот я покорно неслась через майскую нарядную, людную, суматошную Москву, чувствуя лишь, как движется по моей ноге от колена вверх его нежная и требовательная ладонь. Я видела сосредоточенное лицо с бледной полоской сжатых губ, длиннопалую левую руку, лежащую на руле, и думала только о том, как через несколько минут завладею этим лицом, руками, ртом…

— Мне кажется, мы никогда не приедем… Я просто озверел от желания, детка, — пробормотал Юл, нахально обгоняя маячивши впереди машины.

Мы чуть не бегом ринулись в лифт, поспешно вломились в квартиру и рухнули на ковер, нетерпеливо срывая легкие майские одежды… Потом Юл сразу же отправился к холодильнику за питьем, а я — в ванну, к прохладному душу.

Стоя с полузакрытыми глазами под густыми тонкими струями, я смутно думала о том, что отдаваться — потребность женского тела. Дарить себя ласкам солнца, воды, прихотям любимого мужчины, для которого после купания я долго расчесывала длинные волосы, смачивала капельками духов мочки ушей, шею, грудь, медленно и томно покрывала кожу нежнейшим кремом из молочка кокоса и пыльцы лотоса…

Господи, зачем я нагнулась, зачем стала шарить по полу в поисках упавшего колпачка от флакона…

Я крутила перед глазами вещь, в принадлежности которой не сомневалась. Медальон синей эмали с золотым барельефом Будды принадлежал Ларе.

Юл застал меня за этим занятием и отобрал вещицу.

— Слава, пожалуйста… Не стоит портить встречу.

— Выйди, мне надо одеться. — Обернувшись полотенцем, я потянулась за своим бельем.

Он попытался остановить меня, обнять, но ледяное выражение моего застывшего, окаменевшего лица свидетельствовало о тщетности попыток помириться.

Одевшись, я направилась к выходу. Говорить больше не о чем.

— Ты можешь хотя бы выслушать меня? — Юл заслонил собой дверь.

— Могу, если тебя это успокоит. — Я вошла в комнату и присела на подлокотник кресла. — Слушать и успокаивать — моя профессия. Я даже попытаюсь тебя понять. Лара совсем не нравится тебе. Она не в твоем вкусе.

Юл вздохнул, обреченно опустив голову.

— Но ты был вынужден уступить её домогательствам. Она ведь много может. В смысле карьеры… Скажи, это все — хата, вещи, машина — с её легкой руки?

— Я встречался с Ларой всего два раза, — хрипло выдавил он признание. — В самом начале и вчера. Это была как бы плата за побег в Англию.

— А разрыв со мной будет платой за то, что ты не уделяешь Ларе достаточно времени… Я убеждена, что такие женщины не теряют свои медальоны в ванной любовника. Она сделала это умышленно, рассчитывая на то, что я оставлю тебя. Ты бы сам никогда не нашел этой штуковины. Ее могла обнаружить только уборщица или ревнивая подружка, которая пришла раньше. Лара наверняка знала, что первой в ванную попаду я… Да… Здорово нами крутят, мальчик… Прости, я ухожу.

Юл выглядел подавленным, разбитым. Он даже не пытался удержать меня лишь в потемневших глазах криком кричала немая мольба.

— И знаешь, что? — Я задержалась на пороге. — Мне очень жаль нас, милый. Право — очень.

…На следующий день я отворяла рамы в отсыревшем за зиму и пропахшем плесенью старом доме. Рамы задевали кусты сирени, сбивая пахучие темно-лиловые соцветия. Я не улетела в Интсоун, потому что не могла оставить предавшего меня Юла.

Глава 34

Нежданные гости нагрянули под вечер. Я только что отпустила рабочих, установивших газовую плиту и обогреватель в подвале. Дни стояли дождливые, из дома не выветривался запах сырости, хотя я жгла по ночам электрокамин. Три одинокие ночи на даче — не лучшие эпизоды моей жизни. Я тряслась от страха и желания немедленно завести машину и рвануть в Москву. Только приличная доза транквилизаторов помогала мне забыться тяжелым сном до рассвета.

Утром приходили рабочие, и хозяйка, облаченная в резиновые сапоги, джинсы и свитер, получала огромное удовольствие от общения с прорабом. Какая покойная основательность в обсуждении длины балок, толщины труб, колера штукатурки в подвале и кухонной мебели. Надо лишь заставить себя «врубиться» в правила игры — относиться ко всему этому въедливо, вгрызаясь в детали так, будто от цвета стен зависела чья-то жизнь.

Незнакомая красная «десятка» засигналила у ворот и, направляясь к ним с ключами, я уже разглядела визитеров, вышедших поразмяться на травку. Странная компания — Аська, Юл и рыженький Юра Казанов, исхудавший до неузнаваемости.

— Вот — проведать решили. Шашлычки, то да се… — Невесело осмотрела Аська мои владения, находящиеся в переходной стадии от довоенной «совдепии» к послевоенной Европе.

— Боюсь, с шашлычком не выйдет, а чаем напою. — Заявила я, обращаясь к Юре, поскольку смотреть на Юла мне не хотелось — он сразу обнаружит по моим глазам, как я чертовски обрадовалась.

— А мы с ночевкой. Разместишь как-нибудь? Юрасик, тащи из багажника жратву, на меня уже сосновый воздух действует: ну, прямо балдею! Скомандовала Ася, бессильно рухнув в гнилой деревянный шезлонг. Нормальному человеку сидеть в нем было бы опасно, но легонький белокурый эльф умудрился не прорвать ветхую